Великий князь
Шрифт:
– А-аминь!!!
Завершив свое участие в богослужении положенным числом поклонов и крестных знамений, Дмитрий покинул храм. Отправил свиту заниматься выполнением его поручений и своими делами, мимоходом принял челобитную грамотку у очередного просителя - и наконец-то дождался возможности удовлетворить острый приступ собственного любопытства.
– Как звать тебя, отче?
Седовласый монах вынужденно остановился. Огляделся по сторонам, покривил синие старческие губы и нехотя ответил:
–
– Возможно, я тебя знаю?
Перегораживающая иноку дорогу стража легко расступилась перед старцем Зосимой, пожелавшим присоединиться к начавшейся беседе.
– То вряд ли.
– А ты меня?
Простой с виду вопрос вызвал у собеседника царевича совершенно неожиданную реакцию.
"Опаска, легкий страх, сожаление о чем-то и нежелание говорить со мной. Гм, что-то я ничего не понял... Черт!".
Экстренно подлечив порядком изношенное сердце монаха, Дмитрий заодно прошелся и по вступившему в пору дряхления организму - после чего решил перевести явно не клеящуюся беседу в легкий допрос. И он время сэкономит, и чересчур нервному монастырскому насельцу меньше тревог достанется!..
– Какого цвета у меня глаза?
Даже и не заметивший спасения свой жизни, Спиридон бросил короткий взгляд из-под кустистых бровей - и провалился в синие омуты. Морщины на лице слегка разгладились, плечи чуть-чуть опустились... Покосившись на приближающегося настоятеля Варлаама, наследник тихонечко вздохнул.
– Ты видел меня до сего дня?
Не дожидаясь, пока прозвучит положительный ответ, царевич уточнил:
– Когда в самый первый раз?
Взирая на окружающий мир "стеклянным" взглядом, инок Спиридон равнодушно-ровным голосом ответил:
– Во время присяги тебе Избранной радой.
Помолчав, шестнадцатилетний государь решил уточнить непонятный момент:
– В каком чине ты тогда пребывал, и как тебя звали?
– Священник московского Благовещенского собора, протопоп Сильвестр.
В этот раз молчание длилось заметно дольше.
– Что делаешь ты в Кирилловой обители?
– Приняв постриг под именем Спиридона, оставлен на монастырском житии.
Повернувшись к настоятелю, синеглазый рюрикович весьма выразительно изогнул брови.
– Разве не должно тебе пребывать в Соловецком монастыре? Кто разрешил отъехать из него в Кириллову обитель?
Как оказалось, никто. Потому что опальный протопоп и не собирался ехать на Соловецкие острова - с молчаливого согласия великого государя Иоанна Васильевича тихо доживая свой век в Кирилло-Белозерской обители.
"Понятно. Если бы не бросил лезть в политику, отец бы его в какой-нибудь уральский скит законопатил - но раз сидит и не высовывается...".
– Отче Варлаам, чем он у тебя занимается?
Прежде чем ответить, настоятель задумчиво огладил
– Ныне "Степенную книгу" переписывает. А так в монастырской либерее много сидит, в иконной мастерской помогает.
Внимательно посмотрев на Варлаама, царевич не стал у него интересоваться, почему это он только сейчас увидел этого любителя книг и икон. И так понятно, что инок Спиридон предпочитал не напоминать о себе лишний раз - особенно царю и его наследнику. Уже теряя прежний интерес, Дмитрий на всякий случай уточнил:
– Увидев меня, ты встревожился и испугался. Чего?
– Воздаяния за грехи.
– Какие именно?
– Повинен в смерти царицы Анастасии и дочки ее Марии...
Онемев, первенец покойной великой княгини замер в легком ступоре. А бывший ближник и духовный наставник царя негромким голосом поведал, как травил царевну и ее мать. Не для того, чтобы они умерли, совсем нет! А для того, чтобы придать своим словам и увещеваниям должную весомость. Ведь одно дело просто стращать молодого правителя божией карой - и совсем другое, когда не прислушивающийся к мудрым советам Иоанн Васильевич получает зримое подтверждение своих ошибок и греховности.
– Государь...
Попытавшийся вмешаться в невольную исповедь, настоятель Варлаам наткнулся на взгляд государя-наследника и тут же отступил.
– Говори дальше!..
Первая смерть случилась из-за усердия мамок-нянек, ухаживающих за царской дочкой - они так бдили, что не было никакой возможности подливать яд мелкими дозами. А когда случай все же представился, то из-за отсутствия должного опыта количество мышьяка оказалось слишком большим для десятимесячной крохи...
"Еще один жадный до власти фанатик!..".
Вторая смерть тоже вышла случайной. Хотя царский наставник Сильвестр и помогающий ему во всем князь Курлятьев-Оболенский уже и приноровились в обращении с отравой, но истощенный частыми родами организм царицы Анастасии попросту не выдержал регулярных "угощений". Свою роль сыграли и болезнь старшего сына, постоянные недомогания и нервное потрясение от большого московского пожара - все это наложилось на действие яда и до срока оборвало жизнь молодой еще женщины.
– Принести все для письма. Быстро!!!
Глаза отчего-то щипало, а грудь ощутимо жгло. Ненависть?.. Нет, всего лишь горечь от нежданной потери и печаль по несбывшемуся.
"У меня могла бы быть старшая сестра".
Два стража черной сотни поднесли ему большую плоскую шкатулку с гладкой крышкой, обтянутой плотным зеленым сукном. Звякнула крышкой встроенная чернильница, шелестнул на зимнем ветру веленевый пергамент - а затем по его выглаженной поверхности побежало золотое перо, выводя темно-синюю вязь новой скорописи.