Великий Линкольн. «Вылечить раны нации»
Шрифт:
Новости с полей сражений были под стать погоде, так что, возможно, президент Конфедерации хотел подать пример стойкости. Он намерен был «выполнить свой долг, несмотря ни на что» и провел долгое время в молитве. Он просил Господа « укрепить его волю и просветить его разум» – никакой надежды, кроме как на помощь свыше, Джефферсон Дэвис не питал.
Главный юрист правительства, Томас Брэгг, разделял чувства своего президента. Он размышлял, хватит ли у Конфедерации жизни на то, чтобы провести инаугyрацию еще одного президента. Согласно Конституции Конфедерации, президент избирался на шестилетний срок и после этого не имел права баллотироваться еще раз. Так вот, Tомас Брэгг очень сомневался
Джефферсон Дэвис поцеловал Библию, отпечатанную в Нэшвилле, столице штата Теннесси, и подаренную типографом первому президенту Конфедерации. Падения города ожидали со дня на день – наступление Улисса Гранта замедлилось, но не остановилось, и миссис Дэвис говорила, что ее муж пошел на торжественную процессию в его честь примерно так же, как обреченный мученик пошел бы на костер – с ужасом, но с несокрушимой готовностью исполнить свой долг.
Он знал, что армия генерала Джонстона, защищающая Виргинию от нападения с севера, увязла в непролазной грязи, что в ней сейчас намного меньше людей, чем было еще два месяца назад, что против нее стоит федеральная Армия Потомака и что в ней, оценочно, втрое больше солдат и впятеро больше снаряжения, чем есть у южан.
Он полагал, что эта армия вот-вот перейдет в наступление, – хотя, конечно, президент Дэвис вряд ли знал, что по приказу президента Линкольна это должно было случиться 22 февраля, именно в тот день, когда сам Джефферсон Дэвис приносил на Библии свою клятву.
Но о том, что федеральный военно-морской флот закрыл все побережье Конфедерации, все пять с лишним тысяч километров извилистых берегов, со всеми их бухтами, устьями рек, десятком больших портов и всем прочим – это он знал очень хорошо. Редкие попытки проскочить через кольцо блокады удавались еще реже, всякая хоть сколько-нибудь значимая торговля с Европой была пресечена. Нападения с моря следовало ожидать в любую минуту, и оно могло случиться где угодно – от Нового Орлеана и до побережья северной Виргинии, в двух шагах от Ричмонда. Но президент КША Дэвис принес присягу, и ему оставалось только одно – выполнить свой долг.
Tак, как он его понимал.
II
Конечно, речь президента Дэвиса не могла быть полностью откровенной – он говорил публично и обращался к самой широкой аудитории. Тем не менее, он был довольно правдив и не скрыл от своих слушателей, что и последние надежды на хоть сколько-нибудь приемлемое мирное решение уже исчезли. Джефферсон Дэвис сказал, что случилось это из-за « той злобы, с которой штаты Севера ведут свою варварскую войну против Юга…».
Еще он сослался на тот общеизвестный факт, что Линкольн отменил право «хабеас корпус», и что « тюрьмы забиты невинными людьми, арестованными без всякого законного основания…», и что те, кто правит сейчас в Вашингтоне, « чувствуют свою силу, во имя которой забывают о праве и не признают никакого закона, кроме собственного произвола…».
Еще он сказал, что Юг одержал несколько побед, но что сейчас испытывает трудный период, но в сердце истинного патриота не может быть и тени сомнения в том, что правое дело победит: «… победа должна быть достигнута, ибо в нашей борьбе нет ничего хуже поражения, и любая жертва – ничто по сравнению с достигнутой победой…Возможно, Провидение испытывает наc, дабы узнали мы, как дорога Свобода, за защиту которой, возможно, придется уплатить неслыханную цену…»Но всегда следует помнить, что рeчь идет о том, чтобы отвергнуть « тиранию необузданного большинства, наихудшую из форм деспотизма…».
Президент закончил свое обращение к конгрессу и народу Конфедерации Штатов Америки словами, обращенными уже не к ним, а к Господу и к милости его: «… С нижайшей благодарностью и упованием, признавая покровительство Провидения, столь явно защитившего Конфедерацию за время ее краткого, но полного опасностей существования, вверяем мы себя в Руки Господни и молим о благословении нашей стране и нашему делу…»
Вице-президент Конфедерации, Александр Стивенс, менее склонный к духовности и более склонный к холодному реализму, записал у себя в дневнике, что надеяться следует в основном на себя и что правительство в настоящий момент находится в кризисном состоянии, – если удастся отразить удар, который падет на Конфедерацию в ближайшие два-три месяца, то какая-то надежда все-таки будет.
Томас Брэгг, главный юрист Конфeдерации (Attorney General), тоже полагал, что слова словами и моления о небесном покровительстве – дело благое, но практического применения не имеют и думать надо о вещах скорее земных. Он, например, считал, что надо сделать что-то конкретное для укрепления обороны Ричмонда – и президент Дэвис был вполне с ним согласен. Он даже сказал своим министрам, что «… Конфедерации необходимо сократить длину линии фронта в северной части Виргинии и собрать свои силы в единый кулак…». Армия слишком мала, волонтеры записывались на службу на короткий срок – и он уже истекает. Необходимо осознать, что даже если все пойдет удачно, война будет затяжной и необходима реорганизация. Томас Брэгг думал, что президент прав. Так он в своем дневнике и писал, но добавлял с меланхоличным вздохом: «… Слишком многое оставлено на усмотрение генералов…»
III
Традиционно американские генералы во время войны пользовались чуть ли не полной автономностью от гражданской власти – военные действия велись недолго, далеко и малыми силами. Так что и генералы особых инструкций не спрашивали и детальных отчетов вплоть до окончания военных действий президентам не предоставляли.
Но сейчас, в 1862-м, война велась широко, в том числе и в непосредственных окрестностях и Вашингтона, и Ричмонда – и границы между военной и гражданской властью надо было определять заново.
Мы уже видели, какие затруднения возникли между Линкольном и командующим федеральной армией, генералом Макклелланом. Тот смотрел на президента как на невежду, случайно залетевшего в Белый дом и имеющего наглость требовать от генерала подробных отчетов.
Казалось бы, генералы Конфедерации должны были бы относиться с большим уважением к Джефферсону Дэвису – как-никак, он окончил Вест-Пойнт, повоевал и даже служил военным министром США. Но нет – они спорили из-за того, кто из них имеет преимущественные права на повышение до чина полного генерала, ссорились с военным министром Бенжаменом, которого они дружно не выносили, и в итоге, когда в середине февраля 1861 года президент Дэвис вызвал в Ричмонд генерала Джонстона, у них вышла крупная размолвка.
Президент хотел обсудить вопрос oб отступлении от реки Потомак – все выглядело так, что федеральные войска могут высадиться на так называемом Виргинском полуострове и оказаться в тылу этой позиции.
Джефферсон Дэвис считал бы желательным стянуть войска к Ричмонду. Джонстон ответил, что « готов выполнить приказ» и что « имеется определенный прогресс в выполнении ваших распоряжений…».
Тут-то и начались недоразумения: президент вовсе не считал, что он отдавал хоть какие-то приказы, он пpосто «хотел обсудить вопрос о наилучшем применении тех малых сил, что имелись в наличии…». Кроме того, он жаловался, что генерал Джонстон отказывается обсуждать с ним свои конкретные военные планы. Линкольн, знай он об этом, вероятно посочувствовал бы своему мятежному коллеге.