Великий маг
Шрифт:
Сухой перегретый воздух зашуршал, я вскочил на седло, нога с педали соскочила, по голени больно стукнуло, ну да плевать, у меня все ноги в ссадинах и кровоподтеках, пусть…
Неслись через невесомый лесок, Барбос забегал то справа, то слева, иногда обгонял. Пришлось наддать, остался далеко позади. Несся как лесной кабан, тяжелый и вроде бы неповоротливый, но через полчаса такого бега свернул так внезапно, что просто выпал из пространства.
Я притормозил, развернуться на такой узкой тропке не удастся, по обе стороны трава в человеческий рост, а когда мчался обратно, за далеких зарослей раздался плеск. Барбос даже не плавал,
– Что ж ты, нильская свинья, делаешь, – сказал я укоризненно, – вымазался, глина присохнет…
Барбос сделал вид, что он крокодил, медленно и неслышно двинулся по воде вдоль берега, пугая лягушек. Вода вокруг него едва ли не кипела. Я выждал, пока эта раскаленная болванка сравняется по температуре с водой, если уж это – крокодил, нажал на педали, свистнул и понесся вдоль леса.
Майка на мне не успевала высыхать, а по морде постоянно текут струйки. Я подкатил к подъезду, лихо взъехал на высокий бордюр. Со стороны пивного бара на меня уставились, как на чокнутого. Барбос еле тащился, шумно дыша, с высунутым до асфальта языком. У меня на крохотном компьютере, что на руле, двадцать километров, но Барбос набегал все сорок, ухитряясь шнырять по сторонам, проверять звериные и собачьи следы, прыгать во все водоемы, подбирать толстые сучья.
Кристина придет часа через три. Для писателя-профессионала и полчаса – время, но я чувствовал, что не выдавлю ни строчки. Сегодня в отношениях с Кристиной что-то переломится с жутким треском. Уже не могу обращаться к ней на «вы». В прошлые разы, кажется, не раз срывался на «ты», но сам вспоминал поздно, а она просто не обращала внимания. Или делала вид, что не обращает.
– Барбос, – сказал я строго, – а кто лапы будет мыть?
Барбос нехотя запрыгнул в ванну и по-царски подавал мне поочередно лапы. Так называемая холодная вода почти горячая, а в сторону крана с горячей я старался даже не смотреть.
Постель в спальне в беспорядке, стоит убрать скомканное покрывало… Ах да, испачканная простыня, не надо давать повод для торжествующего смеха. Лучше спрятать… нет, сразу в стиральную машину. А так все о’кей, у меня лежбище за тридцать тысяч баксов, широкое и просторное, удобства выше головы. Покупал не ради бабс, просто человек треть жизни проводит в постели, так что глупо подбору галстука или костюма уделять больше внимания, чем ежедневному семичасовому сну. К тому же в кровать вмонтированы все эти штуки, что следят за кровяным давлением, работой всех органов, а утром выдают на комп информацию и все рекомендации. Надо как-нибудь заглянуть в тот файл.
Сверкающую серебристую пульку я заметил еще на дальнем повороте, когда со Скобелевской сворачивала на бульвар Ушакова. Я отступил с балкона в глубь комнаты, вдруг Кристина заметит, зачем давать ей преимущество, все-таки у нас поединок…
Сегодня завершится, подумал я мрачно. Сейчас. Как только поднимется в квартиру. Прямо в ванной. Или даже в прихожей, пока вспотевшая и горячая.
– Барбос, – велел я строго, – чтоб не приставал со своими игрушками!..
Он посмотрел подозрительно. А ты, мол, не будешь? Это мое право, ответил я взглядом. Кто в нашей стае вожак? Он вздохнул и опустил морду на вытянутые лапы.
Серебристая машина остановилась перед подъездом. Кристина вышла, крохотная сумочка мелькала вокруг нее, как нунчака, сверху лучше всего видно роскошную копну волос. Она исчезла в подъезде, я заставил себя неспешно вернуться в комнату, а когда пропищал домофон, так же неспешно подошел, якобы засиделся перед компом.
– Алло?
– Владимир Юрьевич? – раздался ее звонкий голос. – Это я, Кристина!
На экране высветилось ее смеющееся лицо. При этом разрешении я отчетливо рассмотрел даже мельчайшие капельки пота на ее верхней губе. Она хитро прищурилась, понимает, что рассматриваю во все глаза.
– Открываю, – ответил я важно и нажал кнопку.
Изображение исчезло, донесся щелчок магнитного замка, затем солидный звук, с которым отворяется толстая бронированная дверь. Я зачем-то на цыпочках вернулся в комнату, чтоб не сразу открыть дверь, когда раздастся звонок.
Как она смотрит, как смотрит! Даже через экран домофона как будто видит насквозь… Интересно, с ходу ли предложит разгрузить меня от спермы или же отложит до выхода из ванны?.. И почему вообще предлагает себя именно в такой форме? Я не поэт и не романтичный девственник, но все же звучит чересчур цинично. Или же…
Холодная волна накрыла меня с головой, вскипела и ушла паром, но на полградуса я все-таки остыл. А что, если нарочито предлагает в такой форме, заранее зная реакцию? Тогда, значит, ей мой психологический портрет известен до тонкостей? Все мои реакции просчитаны, пересчитаны, расписаны десятки сценариев развития того или иного варианта?
Череп разогрелся, внезапно возникла задача, уже жизненно важная для меня самого. Насколько глубоко можно просчитать лично мои реакции, такого умного, уникального, удивительного… каким вообще-то считает себя каждый? Но я не просто считаю, любой пьяненький водопроводчик считает себя уникальным и недооцененным, потому и берется объяснять, как вывести страну из кризиса, но я в самом деле… я в самом деле уникален!!!
Гм, в самом ли деле? Ведь сейчас речь не о суперинтеллекте, коим обладаю я и только я, такой удивительный и гениальный, а о самом базовом инстинкте. А здесь, увы, все мы: гений, водопроводчик и обезьяна – одинаковы. Этот инстинкт один, его проявления можно пересчитать на пальцах одной руки, а нюансы проявлений – на пальцах всех четырех конечностей, даже компа не надо. Комп просто подберет ключевые слова, позы, готовые фразы. Этих – несколько сот, но Кристине вряд ли пришлось запоминать их все, несколько сот – это чтоб охватить всех мужчин мира, а так пропустили через фильтр моей личности, отсеяли все то, что на меня не подействует, ну, к примеру, всякие перверсии, и оказалось, что ее набор можно сузить втрое от Эллочкиного.
Я напряженно прислушивался, нет, это еще не шум лифта. Положение довольно дурацкое. Впервые не я хозяин, а мною манипулируют. Как в старой песне: главная, конечно, голова, но шея качает ею, как хочет… Щас бы сразу схватить ее, содрать трусики, впендюрить, чтобы глаза на лоб вылезли, будешь знать, зараза, как брать инициативу в свои руки, это наша мужская привилегия…
…но, погоди-погоди, это наверняка тоже просчитано. Там обязательно есть вариант, что подопытный наконец все понимает, начинает действовать… Его действия тоже просчитаны, у меня пока тоже одно на уме, а группа аналитиков наверняка разработала в деталях несколько вариантов дальнейшего развития. Если я не последний дурак, я должен найти вариант, до которого они не додумаются.