Великий магистр
Шрифт:
— Ты должен был немедленно связаться со мной, остолоп, — сказал Оскар. — А не оставлять её тут истекать кровью.
— Виноват, ваша светлость, — печально ответил консьерж.
Переходя от слов к действиям, Оскар подхватил меня на руки и повелительно бросил Паулю:
— Ключи, дубина! Беги вперёд и отопри нам дверь!
Тот, изо всех сил стараясь угодить и продемонстрировать расторопность, кинулся к шкафу с ключами, да по дороге поскользнулся на моём плевке и растянулся на полу, чем заставил Оскара презрительно
— Извиняюсь, ваше превосходительство, я мигом! — заверил Пауль, резво поднимаясь.
Перескакивая через ступеньку, он помчался впереди, а Оскар сказал мне:
— Всё будет хорошо, дорогая, мы тебя мигом вылечим.
Через минуту я сидела на кровати, раздетая по пояс, а Оскар осматривал мою рану. Пауль стоял в дверях истуканом, не сводя взгляда с моей груди. Оскар, заметив его, приказал:
— Пошёл вон, недоумок! И добудь полтора литра крови!
Пауль опомнился.
— Будет сделано, ваше превосходительство! — С этими словами он низко поклонился и выскочил из квартиры.
Оскар наложил мне повязку и уложил в постель. Я хотела немедленно рассказать ему всё, но он прижал мои губы пальцем и сказал ласково:
— Не утруждайся, милая, тебе сейчас тяжело говорить.
Кашель снова сотряс мою грудь, и на белоснежном полотенце, которое Оскар заботливо подал мне, появилось кровавое пятно. Я смогла выговорить только одно слово:
— Лёля…
Оскар понимающе кивнул.
— Не беспокойся. Я всё улажу.
— Это не она, — прохрипела я. — Я сама… Случайно упала.
Он снова кивнул, хотя в его взгляде отразилось понимание истинного положения дел. Разве его можно было обмануть?
— Она здесь ни при чём, — из последних сил выдохнула я.
— Ну конечно, разумеется, — мягко сказал Оскар, кладя ладонь мне на лоб. — Ш-ш, успокойся… Всё будет хорошо.
Пауль принёс кровь, и меня напоили ею. Боль и чувство сдавливания в груди начали постепенно отпускать, в теле разлилось тепло, а глаза начали непреодолимо слипаться.
Я провалялась в постели два дня. Рана зажила, но боль полностью меня не оставила. Конечно, она порядком ослабела и не шла ни в какое сравнение с тем пульсирующим адом, что прежде сжигал меня изнутри. Теперь в груди временами тупо и тоскливо ныло.
— Ну, как твоя рана? Посмотрим, — сказал Оскар, разматывая повязку. — Прекрасно, полностью зажила.
— Но, кажется, будет ныть к перемене погоды, — невесело усмехнулась я.
Оскар посмотрел на меня проницательно. Ничего не сказав, он только поцеловал меня в лоб. Пауль принёс очередную порцию крови, и я, опять отупев от сытости, завалилась в постель.
— Ты устала, моя дорогая, — проговорил Оскар, заботливо поправляя одеяло. — Тебе нужно отдохнуть, пожить в уединении. И так будет безопаснее для тебя. Думаю, мой особняк как раз подойдёт для этого.
Я спросила о том, что меня больше всего беспокоило:
— А Лёля? Что с ней?
Оскар вздохнул.
— Она арестована по подозрению в убийстве отца.
Я даже приподнялась на локте.
— Как это так?!
— Да тихо ты. — Оскар мягко надавил мне на плечи, принуждая снова лечь. — Похоже, это дело рук Октавиана. Видимо, он тоже всерьёз верит, что она — будущая избранная, раз хочет вывести её из игры ещё ДО того, как она станет одной из нас. С другой стороны, ведь он мог бы просто убить её… Однако, не решается. Значит, всё-таки побаивается чего-то.
Я упала на подушку.
— И как они только выведали… Ведь я об этом никому, ни одной душе…
Оскар только развёл руками. Я проскрежетала:
— Клянусь именем Леледы, он за это поплатится.
— Когда-нибудь он обязательно поплатится, я в этом уверен, — сказал Оскар. — А сейчас надо попробовать вытащить девочку из этого переплёта. Октавиан силён, но он не единственный старший магистр в Ордене. У нас тоже кое-что найдётся.
Я сжала его руку.
— Прошу тебя, ради Леледы, вытащи её.
Оскар улыбнулся, сверкнув идеально ровным рядом зубов молочной белизны.
— Уже работаю над этим. — И он положил на одеяло увесистую папку. — Материалы дела.
Листки шуршали, переворачиваясь под моими пальцами.
— Развали это дело, — сказала я. — Ты знаешь законы, ты сможешь.
— Думаю, закон будет оставлен в дураках, — усмехнулся Оскар.
Мне пришла в голову мысль.
— Если я напишу записку, ты сможешь передать ей?
Оскар кивнул. Он дал мне ручку и листок бумаги, и я написала:
«Лёля,
Ты — одна из нас, потому я и нашла тебя. Это твоя судьба… И моя тоже. Тебе уготовано очень многое. Придёт время — и ты всё узнаешь. Не сожалей о прошлом, возврата назад для тебя нет. Навостри мои любимые ушки и слушай Оскара. Он наставит тебя. Прощай».
Оскар положил листок в папку.
— Я передам, не беспокойся.
— Ты возьмёшь её в ученицы? — спросила я.
— А почему бы тебе самой этим не заняться? — ответил он вопросом на вопрос.
Я прижала руку к груди, где ныла боль, вновь ставшая призрачной.
— Я бы взялась, но… Слишком больно.
Рука Оскара скользнула по моим волосам.
— Хорошо, дорогая. Я всё сделаю. Она будет Великой Госпожой, я обещаю.
«Спи, малышка, баю-бай,
Поскорее засыпай…»
Часть 4
Говорите, вы меня видели? Что ж, вполне возможно. Ну, и как я вам? Худая — кожа да кости, спутанные волосы непонятного цвета, ввалившиеся глаза, серые губы… Как говорится, краше в гроб кладут. И голос — странный, глухой, не мужской и не женский. Красотка, не правда ли?