Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?
Шрифт:
Швейцарское ополчение на рынке пользовалось значительным спросом.
III
Швейцарцев Макиавелли не больно-то жаловал, но вот сама эта идея – ополчениe – заинтересовала eгo просто чрезвычайно. Как-никак, но и он, при всем своем практицизме, был гуманистoм в духе лучших флорентийских традиций, латинских авторов читал очень внимательно и на примеры из римской истории ссылался даже в сугубо деловых бумагах, направляемых по начальству.
Ну, например, вот отрывок из одного его меморандума Синьории:
« Когда Луций Фурий Камилл вернулся в Рим после победы над жителями
В меморандуме речь шла, собственно, вовсе не о Тите Ливии, а о том, как следует поступить с восставшими жителями Вальдикьяны, коммуны, восставшей против Республики и наконец захваченной обратно силой оружия – у нас уже был случай поговорить на эту тему. Макиавелли говорил, что принимаемые меры не должны быть половинчатыми – жителей надо или полностью простить, или решительно покарать – но разговор у нас сейчас идет не об этом, а о том, что ссылку на Ливия он посчитал необходимой.
Примеры правильного следует искать в античности – это было общее правило гуманистов Возрождения. Идею правильного устройства войск, по мнению Макиавелли, следовало искать там же. Позднее в своем «Государе» он напишет следующее:
« Рим и Спарта много веков простояли вооруженные и свободные. Швейцарцы лучше всех вооружены и более всех свободны».
Но коли так – зачем же Флоренции швейцарское ополчение? Разве не лучше создать нечто в этом же роде, но собственное, флорентийское? Разумеется, он поделился этой мыслью с людьми, которым доверял, и даже обсудил ее с несколькими членами комиссии Десяти. Никакого восторга они не выказали. Они были все люди глубоко практические и посмотрели на дело с практической стороны – ну, например, простой вопрос: где взять ополченцев?
Богатые члены старших гильдий заняты своим делом, в котором они разбираются очень хорошо, чем бы они ни занимались – хоть производством сукна, хоть банковскими операциями. Но в военных делах они не понимают решительно ничего. К тому же их не так уж и много, и тысячи ополченцев из них не наберешь. Если же призвать в ополчение подмастерий и не состоящих в гильдиях бедных горожан, то последнее, что хотелось Синьории – это дать им в руки оружие.
Мятежи «тощего народа» против правления «жирного народа» случались в истории Флоренции неоднократно. Ну а то обстоятельство, что ополчение нельзя формировать из жителей прочих городов, входящих в состав Флорентийской Республики, можно было и не упоминать – в настоящий данный момент, как хорошо известно секретарю Второй Канцелярии, Республика ведет войну против такого вот ополчения, самостоятельно сформировавшегося в городе Пиза – и конца войне не видно.
В общем, над всем этим следовало хорошо подумать.
IV
Еще 24 ноября 1503 года Макиавелли послал из Рима во Флоренцию письмо в комиссию Десяти. Он, по уже сложившейся традиции, сделал заказанный ему аналитический отчет, который отвечал на вoпрос: как отнесется новый папа римский, Юлий II, к попытке Венеции утвердиться в Романье? Oт Никколо, в сущности, требовали своего рода предсказания – Синьория подозревала, что втайне папа Юлий будет не прочь отдать венецианцам Фаенцу, часть раздираемого на куски наследства Чезаре Борджиа.
Макиавелли ответил, что высоким господам, членам комисии Десяти, не следует беспокоиться об этом – папа будет резко против. И добавил, что «захват Фаeнцы будет для Венеции или дверью, которая откроет им всю Италию, или, что более вероятно – началом их крупных неудач».
Ну, в письме было сказано, что то же самое думает и его преосвященство, кардинал Франческо Содерини – но мы можем быть уверены, что его преосвященство просто следовал ходу мысли самого Никколо Макиавелли. Это был его обычный метод формирования своего мнения по целому ряду вопросов. Мнение секретаря Второй Канцелярии опиралось не только на слухи, которые до него дошли, не только на сплетни, которые ему рассказали, не только на наблюдения за словами и делами дипломатов, которых он встречал в Риме. Нет – главным образом оно опиралось на холодный анализ сил и средств Светлейшей Республики Венеции.
Он полагал, что экспансия Венеции в Романью вызовет сопротивление и что для того, чтобы преодолеть сопротивление, Венеции понадобится большая и относительно дешевая армия, потому что на большую наемную армию средств у Венеции не хватит.
Светлейшая Республика к этому времени значительно обгоняла Флоренцию в богатстве, и ее дукаты, в сущности, сменили флорин в качестве стандартной золотой валюты, но на такое дело денег не хватит даже у Венеции.
А для создания ополчения из жителей венецианских владений на «твердой земле» – то есть не в самой Венеции, а в Италии – ей надо дать этим людям венецианское гражданство, на что Венеция ни за что не пойдет, потому что такой шаг сломает всю ее социальную структуру.
И он рекомендовал Синьории как можно скорее послать в Рим посольство, для того чтобы самым дружеским образом поздравить папу Юлия с его триумфом и установить с ним как можно более хорошие отношения. Конфликт папства с Венецией весьма вероятен, и в нем надо вовремя встать на правильную сторону.
Уже 4 декабря верный друг Макиавелли Биаджо Буонакорси известил его, что послы назначены и уже закупают дорогие одежды и подарки, чтобы явиться в Рим в наиболее выигрышном виде. То есть рекомендации Макиавелли были приняты, Синьория посчиталась с его мнением, и можно было считать, что на его счет занесен очередной успех. Но обсуждение хода дел в возможном конфликте с Венецией было не единственным делом, которое Макиавелли обсуждал с кардиналом Содерини.
Он так и не расстался с идеей протолкнуть через Синьорию свой проект создания флорентийского ополчения.
V
Макиавелли учел возражения своих оппонентов. Да, в самой Флоренции сделать ничего нельзя, и формирование там каких-то вооруженных сил невозможно. Синьория этого не позволит, потому что вооруженные люди в черте города – это готовый инструмент для государственного переворота, даже если его проведет сам глава правительства, гонфалоньер Пьетро Содерини. Да, учредить ополчения в городах Тосканы, подчиненной Флоренции, тоже нельзя – это чревато мятежом. Но в контадо, в сельских общинах Республики, что-то сделать все-таки можно. В такого рода промежуточной постановке вопроса Макиавелли получил поддержку не только от кардинала Содерини, но и от его брата, Пьеро.