Великий Могол
Шрифт:
– Это ты перевязал рану?
– Да, повелитель. Я часто видел лекарей-хакимов за работой после боя, и один из них сказал, что остановить кровотечение лучше всего с помощью плоского камешка, прижатого к ране.
– Отлично сработало. Ты сделал хорошо. Как узнал, что я твой падишах?
– По твоему кольцу с тигром и драгоценному мечу. В лагере о нем часто говорили.
Теперь Хумаюн был в полном сознании и понял, что при нем по-прежнему кольцо и отцовский меч Аламгир, который либо он сам, либо Низам вложил в ножны.
Полуденное солнце палило нещадно, заставляя сырую землю париться, словно утренний туман. Разглядев своего спасителя, Хумаюн увидел, что Низам, одетый лишь в грубое черное хлопковое одеяние, был маленьким, тощим, испачканным грязью юношей лет тринадцати или четырнадцати. Он мог запросто ограбить раненого и убежать; но тем не менее он остался с ним. Падишах понял, что, несмотря на явное поражение, он заслужил свое имя «удачливый», данное ему отцом при рождении. Одно поражение не имеет значения. Бабур пережил немало неудач. «Главное, как ты с ними справляешься», – вспомнил Хумаюн слова отца.
Вдруг его голова снова затуманилась. Вернувшись в реальность, он знал, что прежде всего ему надо найти свою армию.
– Низам, где ближе всего до моих воинов?
– Как я уже сказал, те, кто на этой стороне реки, отступили далеко.
Низам указал через реку и ее болотистые берега в сторону главного притока Ганга. Там Хумаюн разглядел большой отряд всадников.
– Ты уверен, что это мои люди?
– Да, повелитель. К отряду, вон там, присоединились многие с этого берега.
Должно быть, Низам прав, подумал Хумаюн. Он поступил мудро, предусмотрительно, оставив на противоположном берегу своих воинов, чтобы Шер-шах не мог пересечь реку и напасть с тыла.
– Я должен попасть к ним. – Произнеся эти слова, Хумаюн с трудом поднялся на ноги, но они задрожали, и голова снова закружилась.
– Обопрись на меня, повелитель.
Падишах с благодарностью опустил левую руку на костлявое плечо Низама.
– Помоги мне дойти до реки, чтобы переплыть ее.
– Но ты слишком слаб. Ты утонешь…
– Я должен попытаться. Попасть в плен будет большим позором.
Низам огляделся, и его взор упал на два больших бурдюка. Он посмотрел в глаза Хумаюну.
– Можешь постоять минуту, повелитель? Кажется, я придумал.
Дождавшись кивка, он подбежал к бурдюкам и опустошил их. Потом, к удивлению Хумаюна, взял самый большой и начал его надувать, выпучив темные глаза и раздувая щеки. Вскоре властитель увидел, что бурдюк надулся так, что стал упругим и гладким. Низам хорошенько заткнул его пробкой и поднес Хумаюну. Потом быстро надул второй бурдюк и, весело его похлопав, улыбнулся.
– Это поможет. Надо спешить, повелитель. Скоро люди Шер-шаха начнут грабить трупы. Я спрятал твои доспехи так, что их не найдут, но они обыщут весь берег.
– Знаю… Но прежде помоги добраться до моего храброго коня; я должен убедиться, что он мертв, в противном случае избавить его от страданий. Он верно послужил мне.
Убедившись, что его скакун действительно мертв, падишах, опираясь на плечо Низама, медленно побрел по кочкам и рытвинам к реке. Раза два он падал, но водонос, нагруженный двумя надутыми бурдюками, помогал ему подняться. Через десять минут трудного пути они добрались до Ганга. Низам подал Хумаюну бурдюк.
– Благодарю, Низам. А теперь иди спасайся.
– Нет, повелитель. Я буду сопровождать тебя, иначе ты утонешь.
– Тогда помоги снять сапоги, – приказал Хумаюн, почти рухнув на землю.
Вскоре юноша справился с тяжелыми сапогами и, сам вечно босой, помог падишаху войти в воду.
– Повелитель, греби ногами и здоровой рукой. Старайся держать один бурдюк под правой рукой, а другой – под подбородком. Я помогу тебе держать направление.
Медленно они добрались, как показалось Хумаюну, до середины реки. От воды правая рука сильно болела, но эта боль прояснила его сознание. Он не должен умереть, ему не суждено умереть сейчас, – и он еще сильнее греб ногами. Низам же, словно родившийся в воде, старательно поддерживал и подталкивал Хумаюна в сторону берега. Через несколько минут, когда они были всего в пяти ярдах от берега, юноша вдруг задергался, стал колотить ногами по воде и тянуть руки к Хумаюну.
– Это крокодил [5] , повелитель! Наверное, он почуял твою кровь. Я видел его нос неподалеку. Поторопись!
Сделав еще несколько гребков, падишах коснулся ногами мягкого ила. Собрав последние силы, задыхаясь и спотыкаясь, он выбрался из воды. Низам не отставал от него.
– Надо подняться дальше по берегу, повелитель.
С помощью Низама Хумаюн прошел еще десять ярдов. С безопасного места он оглянулся на крокодила, на его желтые глаза и нос, рассекавший водную гладь возле берега. Пока он смотрел, рептилия развернулась и плавно опустилась под воду. Возможно, крокодил был слишком мал, чтобы утащить его, но Хумаюн обрадовался, что выяснить это не удалось.
5
Речь идет о гангском гавиале.
– Повелитель, позволь отыскать кого-нибудь из твоих военачальников – сообщу им о твоем спасении и попрошу прислать людей, чтобы доставили тебя к войску. Потом я уплыву обратно – мне нужно отыскать отца. Он один из поваров на твоей полевой кухне, и я не видел его с первой атаки Шер-шаха.
– Но до сих пор ты о нем не упоминал…
– Я знал, что мой долг помочь тебе.
– Ты должен вернуться ко мне, чтобы я наградил тебя за храбрость и верность.
– Нет, повелитель. Я должен найти отца, – серьезно ответил Низам.
Внезапно Хумаюну в голову пришла странная мысль.
– Среди водоносов ты князь. Когда я вернусь в столицу, приди ко мне – и, воссев на мой трон, станешь настоящим падишахом, отдавая приказы в течение двух часов. Любой твой приказ будет исполнен.
Низам удивился. Затем улыбнулся, тихо произнес: «Да, повелитель», – развернулся и быстро побежал по болотистому берегу Ганга в сторону остатков армии Хумаюна.
Глава 7
Выполненное обещание