Великий Мусорщик
Шрифт:
“Менс сана ин копоре сано, – усмехнувшись, подумал Ален. – Привет тебе, Великий Преобразователь Лакуны…”
– Тебя кто-нибудь видел у Столового камня? – спросил он Йорга.
– Никто. Разве только сам Вэлл…
Вила смотрела на огонь, и в ее взгляде Ален уловил не только страх, но и какую-то языческую радость.
– Почему я никогда не видел твою сестру? – спросил Ален.
– Она живет в резиденции. Служит горничной у дочери Диктатора.
– Вот как? – удивился Ален. – Ты мне об этом не говорил…
Он еще раз взглянул на Вилу: она все больше напоминала ему Марию.
Огонь постепенно затухал. Ален почувствовал, что смертельно устал.
Когда отец ушел, Мария бросилась к окну и долго всматривалась в темноту, прислушиваясь к беготне сакваларов, негромким окрикам и свисткам. Потом все стихло. Ей показалось, что саквалары ушли. Раздались чьи-то шаги. Сердце ее забилось учащенно: она решила, что возвращается Ален. Но шаги, тяжелые, размеренные, то приближались, то удалялись – Гельбиш оставил своих сакваларов для наблюдения за домом. Мария обессиленно опустилась на ковер и закрыла глаза.
Когда она очнулась, в окно светило солнце. Она лежала в своей постели, раздетая, укрытая одеялом. Рядом на низенькой скамеечке сидела Гуна. Из сада доносилось безмятежное посвистывание дрозда. Мария вспомнила все, что случилось вчера, и, вскочив с постели, подбежала к распахнутому окну. Возле дома не было никого. Гельбиш снял наблюдение, значит, Ален все-таки попал в их руки…
– Что за переполох тут был ночью? – спросила Гуна своим низким, чуть хрипловатым голосом.
Мария не выдержала. Она прижалась к ее плечу и заплакала.
– Ну, успокойся, успокойся, девочка, – ласково проговорила Гуна, обнимая Марию.
– Не хочу, не хочу быть женой Мэта! – сквозь слезы сказала Мария.
– Что? – изумилась Гуна. – Твой отец хочет выдать тебя за Мэта?
Мария подняла заплаканное лицо, кивнула и снова уткнулась в плечо старухи.
– Совсем с ума сошел! – пробормотала Гуна.
– Не хочу, не хочу, – повторяла Мария.
– А не хочешь, кто тебя может заставить?!
Мария растерянно поглядела на тетку и чуть слышно прошептала:
– Я дала согласие… Почти… дала…
– Ты? Ты дала согласие? – не поверила Гуна.
Мария кивнула и закрыла лицо руками. Гуна оттолкнула ее.
– Нет, вы все сумасшедшие! Все! – крикнула она.
Она хотела сказать еще что-то, но в этот момент в комнату вошла Вила. Увидев Гуну, она смущенно попятилась к двери.
– Ты что? – спросила Гуна.
– Я… Мне… Нет, ничего, – растерялась Вила и быстро спрятала за спину какую-то бумажку.
– Дай сюда. – Гуна протянула руку.
– Нет-нет… Это барышне… – И Вила быстро передала записку Марии.
Мария взяла ее и, прочитав, радостно засмеялась.
– Ушел! Ушел… Он ушел от них! – вырвалось у нее, она бросилась к Виле и, обняв, крепко поцеловала.
– А ну-ка, покажи, что там такое! – сказала Гуна.
– Нет, нет! – испугалась Мария, но, поколебавшись, отдала ей записку.
На кусочке ватмана, испачканного краской, Ален писал, что им надо немедленно увидеться и что, если она не возражает, Вила приведет Марию к нему.
Гуна прочла записку один раз, потом другой и внимательно поглядела на Марию.
– А теперь рассказывай, – сказала она и закурила.
Мария долго молчала, но Гуна смотрела на нее с таким сочувствием и пониманием, что она решила довериться ей.
Гуна слушала рассказ Марии с какой-то затаенной улыбкой, будто не слушала вовсе, а вспоминала что-то свое, давнее и хорошее. Когда Мария закончила говорить, Гуна тихо засмеялась.
– Ну вот что, – заявила она решительно. – Никуда ты не пойдешь!
– Нет! – воскликнула Мария испуганно. – Нет! Я должна…
– Не пойдешь, – прервала ее Гуна. – Ты что, хочешь привести к нему шпионов? Гельбиш не так глуп, чтобы не проследить, куда ты отправишься.
– Да… Ты права… – согласилась Мария. – Но что же делать?
– Я сама пойду к нему, – сказала Гуна. – Погляжу. Если понравится – помогу вам. Матери у тебя нет, отец – дурак. Кому же о тебе позаботиться, если не мне.
Когда Гуна в сопровождении Вилы явилась к Йоргу, Ален, голый до пояса, умывался во дворе у фонтанчика, вделанного в каменную кладку ограды.
– Этот, что ли? – спросила Гуна у Вилы.
– Да…
– Я Гуна. Меня прислала Мария, – представилась она Алену и, закурив сигарету, принялась его разглядывать.
Разглядывала она его долго и внимательно, как опытная крестьянка, покупающая на базаре корову. Потом последовал допрос, сделавший бы честь самому Гельбишу. Ален покорно отвечал на все ее вопросы. Только под конец не удержался и, засмеявшись, спросил:
– А отпечатки пальцев снимать не будете?
Гуна посмотрела на него с неудовольствием, но ничего не ответила. Она взглянула на Вилу, на Йорга, стоявших в стороне, и сказала:
– А ну-ка, оставьте нас одних!
Йорг и Вила ушли в дом.
– Оденься! – приказала она Алену.
Ален натянул рубашку.
– А теперь поговорим, – сказала она, усаживаясь на скамеечку.
Ален сел рядом. Говорили они долго, затем Гуна кликнула Вилу, и они отправились домой.
В тот же день Мария явилась к отцу и заявила о своем согласии на брак с Мэтом.
Глава двенадцатая
Раскрашенная фигурка Вэлла стояла на столе Фана Гельбиша. Красное безобразное лицо, непропорционально большая голова, глядящие в упор гипнотизирующие глаза и торчащие изо рта клыки внушали неприятное чувство даже несуеверному Гельбишу. Когда-то, в дни его детства, такие фигурки продавались на ярмарках. Считалось, если купить Вэлла, заплатить деньги, он будет охранять семейный очаг: деньги, уплаченные за изображение дьявола, были как бы жертвой ему. Заплатить надо было обязательно. Если Вэлл попадал в дом неоплаченным, то предвещал несчастье, и следовало во что бы то ни стало сбыть его с рук.