Великий нефритовый путь

Гольдфарб Станислав

Хват махнул рукой:

– Жёнки пока не присмотрел. Всё как-то не складывается.

– Да ничё, успеется. Такой знатный женишок не заваляется. Давайте, братцы, кипяточку плеснём, побалуемся сухариками, а там и к воеводе время топать…

Михей любил байки травить. Редко выпадало свободное время. То воевода, то десятский без труда находили занятия для проворного и смышлёного парня.

В избе Ефимия только-то и было – стол да две лавки. Сразу видно, один живёт, не семейно. Правда, и у остальных с обстановкой да утварью хозяйской не густо. Сговаривались все четверо со столяром-плотником

Михайлой. Тот и мастерил то одному, то другому, к зиме обещал обставить всех. Но сговорились, что старшому надо бы первому собрать.

Кипяток на травках приятно щекотал нос, а калач, который хозяин избы щедро наломал большими кусками, привёл Хвата в полный восторг.

– Чей хлебушко?

– Так я принёс. Помог хорошему человеку грамотку сочинить в управу, а он, вишь, благодарил.

– От человече, Михей! Ничего не пожалел для товарищей.

Михею похвала Хвата понравилась.

– Нонче на торгу монголов и китайцев заметнее стало. И буряты из дальних улусов подходят. Оживает торговлишка базарная. Значит, в степи поспокойнее становится.

– Поспокойнее, – согласился Ефимий. – Т еперича сильно-то не навоюешься. Острожки поокрепли, пушечки завсегда надраены, и казаков в достатке – выходит, воинство в порядке. Намедни и жалованье оборонцам нашим выдали.

– Так оттого и купчина на рынок пошёл, прознали, поди, что служилые при деньгах.

– При деньгах, Хватушка, при деньгах, – поддакнул Михей.

– Да ещё я слышал, что камни в цену пошли.

– Хватушка, Бог с тобой, какие такие камни? Щебень, что ли, бутовый на фундамент? Коли так, значит, строится народ, опять же спокойно в степи, людишки мирной работёнкой занялись.

– Не там ищешь, Михей. Купцы всё больше о нефрите да лазурите выведывают, слудяной камень спрашивают да мрамор. Щебень!

– Нефрит?! Богатый камешек. Красота! И лазурит красота!

– За ту красоту голову могут в момент – вжик-вжик.

Михей перекрестился:

– Скажешь, Киря, тоже.

– А то и скажу. Точно, вжик – и всё. Шибко китайский купец по нефриту сохнет. Как увидит, аж трясётся.

Послышались шаги и стук в дверь.

– Однако гости к нам, – встревожился Михей.

Стук повторился, а следом раздался голос десятского:

– Ефимий, дома, что ли?

Михей кинулся на голос, скинул щеколду, открывая дверь.

Показался десятский:

– Гляди-ка, все и собрались. Айдать к воеводе. Давай-давай, Ефимий, собирай быстренько своих, требуют.

– А что за дело, Степан Иванович, не сказывал? – не терпелось узнать Михею.

– Сказано доставить, а про что, за что, не говорено.

– От ёшкин-морошкин, ничего ты не знаешь. Может, кипяточком побалуешься? Расскажешь, чего да как в слободе.

– От я тебе расскажу счас котелочком с кипяточком. Велено быстро собраться. Сам всё обскажет. Пошли, мужики, доведу вас до крыльца воеводского да пойду почивать. Умаялись мы сегодня на Ушаковке.

– Ефимий с Кирьяном тож ладили.

– Ладили-ладили. Мосты-причалы правили. Умаялись сильно. Речка горная, быстрая, глубокая. Не бежит, а скачет, несётся к Ангаре. Да по пути берега изрыла напрочь, вымоины большие. И это ещё паводка нет. Не дай бог, наводнится, снесёт кузнечные ряды, к городу подступит. Не зря

же воевода нас к речке отправил. Надобно, сказал, берега укреплять, ряжы [12] ставить. Большую пристань поднимать начнём – для сплавного леса самый то будет, – уточнил Ефимий.

12

Ряж – деревянный сруб, погружаемый в грунт и заполняемый обыкновенно сухой, вязкой, жирной глиной или булыжником. В основном применяется к гидротехническим постройкам для устройства основания плотин, молов, набережных, а иногда мостовых опор и прочих сооружений (Прим. авт.).

– Для лесной ярмарки, что ли, загодя начинаете. Молодцы, заранее-то всегда хорошо, – добавил Михей.

– Для неё, конечно. И лес, и дрова, и драньё, и другое лесное туда стянут.

– Ишь ты, размахнулся воевода.

– Размахнулся, – согласился десятский.

– Может, про это дело воевода с нами обсудить хочет?

– Ага, глядя на твою худобу, брёвнышки сразу на дно лягут, – расхохотался Хват. – Ну какой из тебя строитель? И чё в тебе Маруська нашла – рыжий, худой…

Десятский показал Хвату и Михею кулак.

– Нишкните, паразиты, девку не приплетайте. Коли по закону да по согласию, то и пусть. Не препятствую. А чтоб в разговорах!

– Степан Иванович, да кого ты слушаешь?! Хватушка, он пересмешник, мелет, чего взбредёт. Конечно, всё по-сурьёзному, по обоюдному, по-другому никак нельзя.

– Слышь, пустомеля, ты не серди десятского. Брёвнышки есть у нас кому таскать. А я всё больше по уму. Это у некоторых, когда сила есть, то и ума не надо. Тут не Михей потребен, а кто покрупнее будет.

Хват насупился, но смолчал – сам первый задирался.

– Да хватит вам слова-то катать. Оба умные, – десятник вздохнул. – Говоруны.

– Да и хватит, – поддержал десятского Кирьян. – Лучше вот чего послушайте. На реке встретили мы с Ефимием братских, которые на торг воскресный собрались. То да сё, покланялись, пообнимались – яндашевские, стало быть, знакомые. Костерок общий разложили. Мы с Ефимием сразу удивились, откуда здесь яндашевские, чего забыли. Кочевать вроде должны. Охота, рыболов? Да вроде без добычи. Ну за каким лешим братские сюда забрели? А потом разговоры пошли. Стали они рассказывать про торговцев, что встретились на пути. Караванщики. Большой, однако, насчитали караван – раньше таких не было. А тут прямо большой. И всё те караванщики про камешки выспрашивали – нефритов, дескать, кто встречал? Слюда бывает, мраморы тоже. А нефриты шибко редкий камень?

– Редкий! Особливо для китайцев. Главный для них камень, – подтвердил Ефимий.

Михей аж подпрыгнул на лавке:

– Нас, ещё когда ясачили, буряты всегда спрашивали, нет ли зелёных, светло-молочных, чёрных камешковнефритов.

– Почему именно нефрит?

– Да потому что это царский камень, Хватушка.

– Сказывают, всякие недуги лечит, – добавил десятский. – А ещё говорят, тот камень шибко ценится купцами, которые на Шёлковом пути промышляют. В Китае за него хорошие деньги выручить можно.