Великий перелом
Шрифт:
— Развернутым строем вперед! — закричал Остолоп. — Задержим их, сколько сможем, чтобы люди успели уйти.
Едва эти слова слетели с его губ, как в землю врезалось нечто вроде большой бомбы и взорвалось прямо перед наступающими ящерами. Остолоп заозирался: шум моторов самолета ниоткуда не доносился. С неба слышался лишь долгий, постепенно затихающий гул рассекаемого воздуха: похоже, что взрывчатка, или что там, прилетела быстрее, чем сопровождавший его шум.
— Как будто американская реактивная бомба дальнего действия, — сказал капитан Шимански.
Что бы это ни было, но ящеры теперь уже не торопились вперед, как минуту назад.
Вскоре взорвалась еще одна реактивная бомба, на этот раз — судя по звуку — в паре миль от поля боя в районе Гаваны. Эти бомбы точными никак не назовешь, они вполне могут упасть и на своих, не только на ящеров.
«Попробуй-ка остановить их, — подумал Дэниелс, — валяй, пробуй».
Он отыскал в темноте Шимански.
— Сэр, думаю, самое время убираться отсюда к черту. Иначе многие из нас погибнут.
— Возможно, вы правы, лейтенант, — сказал командир отряда. — Нет, вы определенно правы. — Он возвысил голос: — Обратно к реке, парни!
Взобраться в лодку, набитую спасенными пленниками, Остолопу было очень приятно. Но возвращение через Иллинойс стоило ему хорошего пота. Если бы над головой сейчас появился, постукивая, вертолет, на воде остались бы только огонь да кровь. Все понимали это, а потому гребцы работали веслами, как бешеные, пока не добрались до западного берега реки.
Выбравшись из лодки и запинаясь на ходу, Остолоп мельком подумал: знаком ли Сэм Игер с этими необыкновенными ракетами (и жив ли еще Сэм, встретятся ли они когда-нибудь). После забавных научно-фантастических журналов, которые он постоянно читал, он должен был лучше понимать этот безумный новый мир, оказавшийся так дьявольски близко.
— Ни в чем нет больше никакого смысла, — проговорил Дэниелс и занялся размещением людей в укрытии.
В подвале Дуврского колледжа пыхтел работающий на угле генератор. Дэвид Гольдфарб чувствовал дрожь во всех костях. Он мог слышать это пыхтение, но только когда осознанно напрягал слух. И пока лампочки горели, радиоприемники работали, а радар действовал, он вполне мог утверждать, что мир остался таким же, как до нашествия ящеров.
Когда он произнес эту сентенцию вслух, Бэзил Раундбуш сказал:
— По моему смиренному понятию… — Ха! Он был таким же смиренным, как еврей мог быть римским папой, — такие игры не особенно-то помогают. Как только мы покидаем лабораторию, реальный мир грубо подходит вплотную и дает нам в зубы.
— Это очень даже правильно, — сказал Гольдфарб. — Пусть на каждом квадратном дюйме острова растет пшеница, картофель и кормовая свекла, но лишь небесам ведомо, как мы собираемся прокормиться.
— О, несомненно. — Усы Раундбуша встопорщились, словно он подул в них. — Во время войны с немцами пайки и так были скучными. Теперь еще хуже — и янки не посылают необходимые нам излишки. Я слышал, излишков у них больше нет.
Гольдфарб поворчал и кивнул. Затем взял видеоблюдце — это название, похоже, закрепилось за мерцающими дисками, на которых ящеры хранили изображения и звуки, — и вставил его в захваченную машину для проигрывания дисков.
— Что на нем? — спросил Раундбуш.
— Я не узнаю, пока не трону выключатель, который заставляет ее работать, — ответил Гольдфарб. — Думаю, что они просто бросают в корзину что попало и посылают нам сюда. У нас есть несколько штук, которые действительно полезны для нас, а остальные видеоблюдца мы снабжаем ярлычками и отсылаем тем, кому они могут показаться полезными.
— Удивительно неэффективный способ работы, — недовольно заметил Раундбуш, но поленился взглянуть, что покажет это видеоблюдце.
Британцам их досталось немало во время изгнания ящеров с островов. Некоторые были развлекательными, другие, казалось, содержали ведомости на оплату или что-то подобное, некоторые служили эквивалентами инструкций к пользованию. Эти последние были настоящим сокровищем.
Гольдфарб щелкнул выключателем: в отличие от ламповой электроники, использовавшейся человечеством, аппаратура ящеров не требовала прогрева в течение минуты или двух, а начинала работать сразу. На экране появилось изображение танка ящеров. Столкнувшись с этими чудовищами в реальности, Гольдфарб относился к ним весьма уважительно. Хотя, спрашивается, за что их уважать?
Пару минут он смотрел на возникшее изображение, чтобы убедиться, что это действительно руководство по обслуживанию танка, затем остановил его и заставил проигрыватель выплюнуть блюдце. Сделав это, он завернул видеоблюдце в бумагу, на которой записал комментарий о сюжете. Он взял еще одно и вставил в машину. На нем оказались городские сцены на домашней планете ящеров — но был это рассказ о путешествии или какая-то драма, Дэвид сказать не мог.
— Я слышал, некоторые из них были с порнофильмами, — заметил Раундбуш, наблюдая, как Гольдфарб достает видеоблюдце и записывает на бумаге, которую использовал для завертывания, возможную классификацию сюжета.
— О, небо, кому это надо? — сказал Гольдфарб. — Зрелище совокупляющихся ящеров не доставит мне радости.
— Ты неверно понял, старик, — возразил Раундбуш. — Я имею в виду порнофильмы с людьми. Рассказывали, что в одном многое такое вытворяет китайская женщина, а на еще одном она рожает ребенка.
— Почему ящеров интересует это? — сказал Гольдфарб. — Ведь мы для них такие уродливые, как они для нас. Бьюсь об заклад, это слухи, пущенные начальством, чтобы мы тщательнее просеивали всю эту муть.
Раундбуш рассмеялся.
— Я об этом не подумал. Не удивлюсь, если ты прав. Сколько этих блюдец ты собираешься проверить на этот раз.
— О, наверное, еще шесть или восемь, — ответил Гольдфарб после секундного размышления. — Отвлекусь на какое-то время и смогу опять ковыряться во внутренностях этого радара.