Великий шанс Линкеса

Хейер Джорджетт

Карью покраснел.

— К чему вы ведёте? — ровно спросил он. — Что вы имеете в виду?

— Только это, сэр. Думаю, мистер Фортескью довольно часто доставляет документы в дом сэра Чарльза? Я имею в виду малозначимые документы.

— Безусловно. Но я не понимаю…

— Знаю, сэр. Я хочу, чтобы вы дали мистеру Фортескью пакет с чистыми листами. Оставьте чертежи в своём сейфе.

Карью выпрямился.

— Линкес, вы должны соблаговолить объясниться. Я не знаю, что за бессмысленная идея завелась у вас в голове, но если вы намекаете, что сэр Чарльз — преступник, то могу с тем же успехом заверить вас, что это неуместное и глупое предположение.

— Я ни на что не намекаю, сэр. Я даже не могу сказать вам, кого подозреваю. Но настоятельно

прошу вас просто сделать то, что я говорю, не упоминая моего имени. Это не может причинить никакого вреда, и я верю, что это позволит мне найти человека, который предает всех нас.

Лицо Карью немного смягчилось.

— Вы думаете, что тот, кто это делает, попытается перехватить Фортескью по дороге к дому Уинтропа? Это довольно невероятно, не так ли? Ему надо пройти всего несколько ярдов.

— Именно на это я и рассчитываю, сэр. Слишком короткое для него расстояние, чтобы брать такси. Он и не берёт, знаю, потому что я часто бывал с Уинтропом, когда Фортескью приходил с письмом от вас или, как я уже сказал, с каким-нибудь малозначимым документом.

Карью помолчал с минуту. Нахмурившись, посмотрел на Линкеса.

— А когда Фортескью придёт к Уинтропу и отдаст ему пакет с чистыми листами, — саркастически поинтересовался он, — что я скажу Уинтропу? Похоже, вы не понимаете, что если это случится, то мой поступок по отправке пустых листов станет очень серьёзным оскорблением.

— Нет, сэр. Если Фортескью всё-таки прибудет беспрепятственно и с чистыми листами, вы сможете объяснить, почему это было сделано. Вы не подозреваете сэра Чарльза. И я не сказал, что подозреваю. Всё очень просто.

Карью слабо улыбнулся.

— Отлично. Я скажу Уинтропу, что среди прочего посылаю ему чертёж нового самолёта. Вы удовлетворены?

— Да сэр. Спасибо!

Линкес поднялся и собрался уходить.

— А что случится, если Фортескью оглушат? — спросил Карью. — Что он подумает о вашей маленькой интриге?

— На это немного шансов, сэр, — усмехнулся Линкес. — От Парк-лейн [4] до Арлингтон-стрит не так уж далеко, и там никогда не бывает совершенно безлюдно. Однако ничего не говорите Фортескью, пожалуйста. Даже то, что намерены послать чертежи. Отправьте его в обычное время.

4

Улица Парк-Лейн находится возле Гайд-парка, недалеко от Вестминстерского дворца. Почти четыре столетия Парк-Лейн была олицетворением сочетания знатности, власти и денег и сохраняла свои позиции до 60-х годов ХХ века, пока не превратилась в большую автомобильную дорогу. Жить там стало не слишком приятно — шумно и загазованно, так что сейчас на Парк-Лейн практически нет жилых домов, только магазины и отели.

— "Обычное время" охватывает широкий промежуток, — заметил Карью. — Отправлю его около шести вечера. Это самое обычное время.

— Тогда вскользь сообщите Уинтропу, сэр. И огромное спасибо!

Он пожал протянутую руку Карью и пошёл к двери.

— Имейте в виду, я считаю, что у вас каша в голове, — предупредил его Карью. — Но если… что ж, значит, ваш котелок хорошо варит [5] .

V

— У вас ещё один приступ хандры, Уинтроп?

5

— Имейте в виду, я считаю, что у вас каша в голове, — предупредил его Карью. — Но если… что ж, значит, ваш котелок хорошо варит.

В

оригинале написано буквально так:

— Имейте в виду, я считаю, что у вас в шляпе пчела, — предупредил его Карью. — А если нет… что ж, вместо этого в шляпе будет довольно большое перо.

"Пчела в шляпе" — a bee in one's bonnet: причуда; помешательство на чём-либо; тайный умысел.

"Перо в шляпе" — a feather in one's bonnet: предмет гордости, достижение.

Сэр Чарльз поднял голову, улыбаясь.

— Они становятся довольно частыми, не так ли? Извините, я такая угрюмая скотина. Очень приятно, что вы согласились остаться и поужинать со мной.

Линкес откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу.

— Чрезвычайно приятно, что вы пригласили меня, — отплатил он любезностью за любезность. — Я не удивлён, что вы чувствуете себя подавленным.

Уинтроп издал короткий вздох.

— Это не очень-то странно, ведь так? Мы, похоже, не продвигаемся вперёд, ведь так? Со времени вашей остроумной теории насчёт Бёртона не было никаких новых подозрений, ведь так?..

Линкес резко обернулся. Секретарь Карью только что вошёл в комнату. Линкес быстро оглядел его, ощущая тягостное чувство разочарования где-то в области живота.

— Добрый вечер, сэр Чарльз! Мистер Карью прислал со мной парочку бумаг на подпись.

Уинтроп поднялся.

— Да, всё верно… О, не уходите, Линкес! Здесь нет ничего конфиденциального.

Линкес с унынием наблюдал, как Фортескью кладёт свой курьерский чемоданчик на стол и вставляет ключ в замок. После секундного вращения и поворота он снова вытащил его и посмотрел на Уинтропа, побелев губами.

— Непонятно! — сказал он смущённо. — Не открывается!

Сердце Линкеса подпрыгнуло. Он непринуждённо откачнулся назад, по виду оставаясь беспечным, но его глаза не отрывались от лица Уинтропа.

— Не открывается? Возможно, вы взяли не тот ключ?

— Нет; это особые замок и ключ.

Глаза Фортескью несколько расширились.

— Тогда, должно быть, что-то не так с замком, — нетерпеливо сказал Уинтроп. — Вам придётся взломать его.

— А! — в голосе секретаря прозвучало облегчение. — Вот оно что, разумеется! Я застрял на одном из уличных островков безопасности посреди Пикадилли [6] , и, когда половина людей хлынула вперёд на дорогу, случилась небольшая толчея, и я уронил чемоданчик. Полагаю, что в этом всё дело.

6

Пикадилли — одна из самых широких и оживлённых улиц в Вестминстере, историческом центре Лондона.

— Вы уронили его? — спросил Уинтроп. — Довольно неосторожно, конечно!

Фортескью вспыхнул.

— Да, сэр Чарльз. Но он упал у моих ног, и я мигом подобрал его.

— Ясно.

Линкес, затаив дыхание, наблюдал, как секретарь вскрывает замок.

— Мистер Карью сказал мне попросить вас просмотреть его меморандум о Кросстаунских казармах, сэр. Вот!

Он перебрал несколько длинных конвертов. Один из них передал Уинтропу, который взял его и вытащил несколько сложенных листов.

Наступила минутная пауза, нарушаемая только хрустом бумаги, когда Уинтроп расправлял листы. Затем Линкес увидел, как сэр Чарльз резко посмотрел на Фортескью, очертания его рта внезапно посуровели.

— А, да! — тихо произнёс он. — Ещё что-то?

— Да, сэр. Мистер Карью поместил сюда несколько документов. Я не знаю, что это, но он сказал мне передать…

— Дайте их мне, пожалуйста. Благодарю вас!

Уинтроп окинул торопливым взором каждый из запечатанных документов, переданных ему. Затем положил всю пачку на свой стол и бросил на секретаря долгий, пронизывающий взгляд. Наконец повернулся к Линкесу.