Великий Сталин
Шрифт:
Но кто персонально, кроме, естественно, Сталина, должен был возглавить эту новую обширную чистку кадров, в которой снижение статуса многих советских евреев оказалось бы лишь одной из сторон процесса, причём количественно, пожалуй, не самой масштабной?
Для широких масс этот вопрос не стоял – они о весьма скорых и весьма благотворных для положения масс переменах просто не знали.
Для служилых «номенклатурных» «масс» кое-что было ясно. И те из её представителей, которые за неполный десяток послевоенных лет, что называется, заелись,не могли не тревожиться. Я об этом уже не раз говорил.
Но какого
Тревога же и нервозность внешних «вдохновителей» – как их назвал Сталин – после 13 января 1953 года прорвалась на удивление открыто. Так, в Нью-Йорке прошли массовые демонстрации протеста евреев, а Альберт Эйнштейн направил нашему министру иностранных дел Вышинскому возмущённую телеграмму.
В Израиле министр иностранных дел М. Шарет заявил в кнессете, что правительство Бен-Гуриона «с глубоким сожалением и беспокойством наблюдает за официально развернутой в Советском Союзе антисемитской клеветнической кампанией». Заметим: здесь сразу отвергалась принципиальная возможность того, в чём обвинялись «кремлёвские» врачи, но какие для этого у Тель-Авива были основания? Там что – знакомились с материалами следствия?
При этом ведь в передовице «Правды» не было ни одного антисемитскоговыпада, в ней говорилось, что «разоблачение шайки врачей-отравителей является ударом по международной еврейской сионистскойорганизации».
Забегая немного вперёд, сообщу, что в конце января и начале февраля 1953 года сам Бен-Гурион на страницах самой массовой израильской газеты «Давар» опубликовал под псевдонимом серию статей с резкими выпадами против СССР и лично Сталина. А 9 февраля на территорию миссии СССР в Тель-Авиве была брошена бомба, ранившая трёх сотрудников, среди которых была и жена посланника Ершова. 13 февраля СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем.
И вся эта шумиха была саморазоблачительной. Ну, в самом-то деле! Некие репрессивные меры против ряда советских евреев предпринимались в послевоенном СССР давно. Хронологически их начало можно относить ещё к январю 1949 года, когда разворачивалась борьба с «космополитизмом». В своей основе эта борьба была исторически и общественно необходима, но иногда с грязной водой в её ходе выплескивали и «ребенка» – увольнялись порой не только профессора и директора-евреи, но и толковые специалисты. Однако никаких бомб, никаких «публицистических» упражнений израильского премьера по этому поводу до сих пор не наблюдалось. А тут…
Нервная реакция Запада на арест «кремлёвских» врачей лучше многого другого доказывала их виновность не просто в преступной халатности, а именно в связях с так дружно вставшими на их защиту сионистскими кругами Запада.
Вернёмся, впрочем, в день 26 января 1953 года, в зал заседаний Бюро Президиума ЦК…
В повестке дня – вполне рутинной – стояли вопросы отчётности перед всесоюзным Центральным Комитетом региональных партийных и государственных органов, обсуждался проект ответной ноты
Говорили о продаже зерна Пакистану и об обмене товарами с Египтом, дорабатывали директивы советским делегациям на заседание Исполкома Всемирной федерации профсоюзов и на сессию Совета Всемирной федерации демократической молодежи…
Вторым пунктом повестки дня стояло скромное: «Вопрос о наблюдении за специальными работами». А результатом рассмотрения стало Постановление Бюро Президиума ЦК КПСС об образовании некоей «Тройки»:
«214. – Вопрос о наблюдении за специальными работами.
Поручить тройке в составе тт. Берия (председатель), Маленкова, Булганина руководство работой специальных органов (здесь и далее все выделения мои. – С.К.) по особым делам» .
Этот короткий документ опубликован сегодня в нескольких сборниках документов, и в примечании к нему в сборнике «Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР.1945–1953» (М., РОССПЭН, 2002 г.) сказано: «Судя по тому, что протоколы заседаний «Тройки» сохранились среди материалов комиссии по вопросам обороны при Президиуме ЦК КПСС, «тройка» выполняла роль оперативного руководящего органа этой комиссии…»
Но так ли это? Во-первых, все оборонные специальные работы шли плановым образом и менять структуру руководства ими срочной нужды не было, да она и не менялась – в постановлениях Бюро Президиума ЦК от 12 и 22 ноября 1952 года были вполне чётко определены структура и штаты аппарата постоянной Комиссии по вопросам обороны с количеством ответственных работников в 18 человек и технических работников в 31 человек. При этом два руководящих Комиссией освобождённых её члена, в постановлениях персонально не указанных, «в вопросах заработной платы и материально-бытового обеспечения» приравнивались «к Заведующим отделами ЦК КПСС», то есть были существенно ниже по статусу, чем даже секретари ЦК, не говоря уже о членах Бюро Президиума ЦК. Причём в сферу деятельности Комиссии входили прежде всего вопросы Военного, Военно-Морского министерств и вопросы мобилизационного плана.
Так могла ли «Тройка» из трёх ведущих членов Бюро Президиума ЦК быть оперативным руководящим органом Комиссии по обороне? И работой каких таких специальных органов и по каким таким особым делам (а не работам) должна была руководить эта «Тройка»?
Вроде бы на этот вопрос дают четыре протокола заседаний (2, 9, 16 и 23 февраля) «Тройки», начиная с первого, состоявшегося 2 февраля 1953 года и определившего днём и часом заседаний «Тройки» (так в документах, с большой буквы) понедельник, 2 часа дня.
Скажем, 9 февраля на заседании «Тройки» были приняты решения по специальным работам по:
– первому (атомному. – С.К.) разделу (тт. Ванников, Клочков, Маленков, Берия);
– второму (добыча урана. – С.К.) разделу (тт. Антропов, Клочков, Маленков, Берия);
– акционерному обществу «Висмут» (добыча урана в Германии. – С.К.) (тт. Сергеев, Маленков, Берия);