Шрифт:
Нифжи Кост вошёл и тут же в растерянности остановился, бронированная дверь захлопнулась тяжёлым тупым ударом. Наступила гложущая нервы тишина. Никогда геер Сабб не принимал его здесь, и полумрак стиснутого бетонными блоками помещения, язвительная усмешка старшего эксперта, Полда Ши – этого проныры из службы релятивистов, осели предчувствием чего-то недоброго.
– Всё в порядке. – Успокаивающе произнес Сабб. – Не стой же там! Я вызвал потому… Потому, что старт сегодня. Ну? Каков сюрприз? – 0н улыбнулся уголками губ, покровительственно и надменно, как умели это делать высшие чины ведомства, что-то стряхнув с блестящего чернотой мундира, покосился на кейс.
– Здесь оставшиеся документы пояснил Нифжи. – Принёс… Мне они больше не пригодятся.
– Зачем спешка. – Сабб небрежно махнул рукой и указал на кресло. – Сядь. Старт через десять минут, и я хочу, что бы ты видел. Ты говорил: там
Нифжи послушно опустился в мягкое кресло и уставился на экран. Таймер мерно истекал секундами, по пластику ползли ряды цифр. Появлялись многоликие символы. Сабб повернулся к Полду Ши, и тот, уловив на лицо геера знак одобрения, коснулся пульта. Туманная голубизна монитора сменилась чёрным, сверкающим россыпями звёзд, пространством. Слева выплыл рефлектор главной площадки станции – там, в его центре, словно насекомое в чаше фантастического цветка, ещё покоился «Великий удар». Корабль, облитый густым светом прожекторов, вырос на весь экран. Нифжи смотрел на сияющий конус его тела, спирали коллекторов, громадные раструбы излучателей, и необъяснимая могучая сила заставляла его ёжиться, сжимать холодеющие ладони, здесь, за сотни тысяч километров. Он украдкой взглянул на бесстрастного геера, но ни его строгий мундир, ни ровная улыбка губ не вернули спокойствия. Он представил, как эта твердыня, словно легендарная крепость Ифж, вознесённая в поднебесье, хлынет сейчас огнём и полетит, обгоняя свет, поглощая себя гиперполями: провалится во тьму, в мир сверхскоростей, непостижимых законов, даже другого течения времени; уйдёт, чтобы прожить там миллионы лет. Прожить и вернуться, когда пославшая его планета едва ли успеет совершить годичный круг. «Великий удар»!.. Да, он понесёт в себе его детище: мозг, каждый грамм которого вмещает знания многих людей. А его там тонны! Тонны! И эти тонны рукотворного разума, вобравшего ум всей планеты, будут заняты одним…Лишь над одной задачей будут трудиться ячейки разума миллионы лет: создать совершенное оружие. Самое совершенное, от которого не нашлось бы защиты ни у гостей с Электы, ни у космолетов Тяжёлых звёзд – лучшее оружие на все времена.
От этой мысли колючий озноб прокатился по спине, облил мёрзлой водой живот. Сведя плечи и обняв себя руками, создатель вжался в кресло. Он почти перестал думать, что будет потом, через год. Только вопрос «зачем?» мучил его чаще, особенно последние дни, когда он уже не был занят ничем, кроме ожидания.
Огни, радужными цепочками кружившие вокруг «Великого удара», отпрянули, брызнули в стороны – это был последний манёвр ревизирующих киберов. Корабль покоился несколько мгновений ещё, потом исчез в слепящем свете. И нельзя было понять смерть ли это или прыжок через пожирающую пропасть инферно. Лишь плазма и вихри гиперполей метались в уготованной для них чаше.
– Порядок, – улыбнулся Сабб, он победно взглянул на релятивиста, и тот кивнул в знак согласия. – Ждать всего год. Год – 726 дней.
– Если не подведёт этот сверхмозг. – Полд Ши покосился в сторону Нифжи. – Ничто не обходилось нам так дорого.
– За мозг я ручаюсь. Он вечен: самосовершенствующийся организм высшей надежности. Время будет только наращивать его потенциал.
– А впереди у него без двух минут вечность. Всё проверенно много раз. Но ставка слишком велика и волнения естественны. – Сабб сказал это подчеркнуто холодно. Итог как будто не вызывал сомнений. Он смотрел на экран с блаженством, словно теперь стал он единственным творцом и разрушителем, диктатором войны и мира. Нет, конечно. Он, высокий геер, не был одним. Сколько ещё людей в черных мундирах стояли рядом с ним, над ним. Но теперь он выдвинулся вперед, возможно на самый верх, где в креслах правления заседали семеро. Его мысли унеслись за год, и лицо, гладко выбритое, почти лишенное морщин, стало моложе. Сабб представил, как неизвестно Что, но ясно – Нечто непобедимое, сокрушающее, как огненный молот старшего бога, окажется в его руках. И уже тогда не останется ни одной планеты, ни одного мирка, оторванного пропастью пространства и взирающего на них презрительно, без должного почтения. Он в клочья разорвет унизительный Кодекс Гнову, и даже удачливые гордые электяне падут ниц перед властью четвертой планеты Рамба.
– Только зачем всё это? – неожиданно спросил Нифжи Кост. Его голос в испуге дрогнул.
– Что зачем? – не понял Сабб.
– Зачем такое оружие? Ведь нам никто не угрожает. Я работал в информатории… – Нифжи понимал, что не следовало говорить гееру о закрытых файлах. Однако опасные слова сорвались с языка, он, потупившись, продолжил: – Электяне, кодо и их соседи, конечно, обогнали нас. Корабли их быстрее, им известны
– Тех Кост был допущен к секретным архивам не для того, чтобы делать наивные и опасные выводы. Оценивать информацию дозволенно только лицам, имеющим специальный мандат!
– А может он возомнил себя равным тени Верховных?! Может он держит в кармане Абсолютное Право?! – эксперт Полд Ши ядовито ухмыльнулся.
– Отбирая информацию для «Великого удара», я был вынужден…
– Не продолжай, Нифжи, ты невольно столкнулся со сложными документами. Трудно представить, сколько всего накопилось там! Я отвечу на твои вопросы. Змеекожие кодо и электяне действительно предлагали нам помощь. О, да! Они не против бросить подачку! Дать пищу голодным, очистить воду и якобы нейтрализовать радикальные выбросы. Они будто способны вылечить болезни. Только что стоит за этим?! Их помощь в том, чтобы смешать меня, тебя – всех, кто способен мыслить и приносить пользу, с толпой грязных и безголовых! Уровнять нас, держащих на себе мир, с потерявшей человеческий облик чернью, а потом подчинить себе. Этого не случится, Нифжи. Они не смогут лишить нас истинной силы – ответом им будет «Великий удар»!
– Я многого не понимаю, геер Сабб. Я всего ученый, едва смыслящий в устройстве компьютеров.
– Ты хороший ученый, Нифжи, жетоны благополучия возьмёшь на втором этаже. Ты заслужил их, целых 730 свободных дней. Если понадобится помощь – можешь рассчитывать на неё, но о том, что сказал мне, лучше не говори никому.
– Последний вопрос, геер Сабб, – он остановился у двери и глухо произнес: – Что будет с моими людьми? С моей лабораторией? Я заезжал утром. Там стражи Легиона, они не пустили меня, сказали: «пропуск больше не действует».
– Верно. Лаборатория временно закрыта. А о твоих бывших помощниках есть кому позаботиться – это тебя не должно беспокоить. После необходимой проверки они получат вознаграждение и… свободу.
Шаги Нифжи скоро стихли в дальнем конце туннеля. Дверь вернулась на своё место.
– Зачем ты пригласил его? – после некоторого молчания спросил Полд Ши.
– Он сумасшедший. Он опасный псих. К тому же совсем не трус, как казалось сначала.
– Я хотел, чтобы он видел старт. Его эмоции тоже кое-что значат.
– Его эмоции удобнее изучать через толстое стекло. Он просмотрел 80 % архивов, и, если его голова не банк ультракомма, то она, по крайней мере, не управляема. Ты собираешься отпустить его просто так?
– Разумеется, нет. Я решил устроить «кри-кри». Мне нравится эта игра. – Сабб развернул кресло к панели связи. На экране появилось лицо до сих пор незнакомое Полду Ши, но уже с первой минуты он был уверен – перед ним человек службы Глаза и Когти Нур.
Опираясь на истрескавшийся парапет, Нифжи Кост смотрел вниз. Грязно-серая вода текла медленно и тяжело. Иногда мимо проплывали какие-то предметы, маслянистые пятна. Ноздри щекотал неприятный сладковатый запах. Старые дома с обваленными балконами, секущими насквозь трещинами, суть были уже не домами – ландшафтом, рельефом скупого ума. И почему они стояли столько лет? Под стать жилищам, люди в бесцветных одеждах, безразличные и угрюмые проходили к врезавшейся в залив стреле пирса. Когда Нифжи напускал на лицо улыбку – они, кривя гримасы, обходили его стороной. Раньше это его лишь забавляло: забавляли чахлые, редколистные деревца, которых здесь было неизмеримо больше, трава, желтевшая в изломах бетонной полосы. Но теперь он сам сторонился настороженных взглядов и брёл по бесконечной набережной, стараясь замечать вокруг как можно меньше.
Прошлые годы, всецело отдавшись составлению инфограмм для мозга корабля, он был весь в работе и мир воспринимал не иначе, как продолжение миражей экранов. Он жил в прочной скорлупе идей, так или иначе связных «Великим ударом», слепо верил, будто создает нечто грандиозное, необходимое всем. Но «Великий удар» улетел: тысячу раз знакомая лаборатория с многоцелевым арсеналом машин, людьми, надеждами – всё это осталось в прошлом. Скорлупа треснула и рассыпалась, и он ощутил жёсткий ветер настоящего мира, пахнущий гнилыми водами залива, то колючими песками пустыни. Взамен, бесцельно бродя долгими днями между новым городом и руинами забытого центра Тердоб-Ши, он мог, наконец, оценить значение и смысл своего труда. Видел прошлое и настоящее – цепь многовековых превращений, в большинстве нелепых, и спрашивал себя: что будет через год? Что?! Когда столкнутся два мира: мир тысячелетней истории дерзаний человеческого ума и мир – его дитя, хитрым способом возвращенный из петли безвременного само – созерцания. Что же случится тогда?!