Великий, Ужасный и... Любимый
Шрифт:
Заметив меня, мальчишки дружно кинулись обнимать мои ноги, а я, гладя прильнувшие ко мне головёнки, удивлённо смотрела на Дугласа.
— Почему ты не на работе?
— Суббота, — улыбнулся он в ответ. И видя, что меня это не убедило, пояснил. — Прошлый уик-энд был последним, когда я работал в выходные. Нужно было исполнить прежние договорённости. Но теперь — всё. Я буду составлять своё расписание так, чтобы работать исключительно в рабочее время. Помнишь, я говорил вчера о своём решении? И теперь, когда у меня появилась семья, — его взгляд опустился на Джейка, а потом снова вернулся ко мне, — я буду посвящать ей, и только ей, всё своё свободное время. Есть какие-нибудь планы на сегодня?
— Звеюски! Звеюфки! — обрадованно зашепелявили мальчишки, каждый на свой лад, явно поддерживая предложение Дуглас. Я тоже обрадовалась возможности выйти за ворота — ведь почти две недели я не была нигде, кроме дома и сада Дугласа. Хотя, в будущем, наверное, мне нужно будет возить мальчиков на прививки, например, или к психологу, или ещё куда-нибудь. А пока я обрадовалась походу в зоопарк не меньше мальчишек, просто не демонстрировала этого так же явно, как они.
Спустя пару часов мы прогуливались по аллеям зоопарка и со стороны выглядели как самая обычная семья, одна из многих, выбравшихся в зоопарк в этот солнечный субботний день. Дуглас одной рукой толкал перед собой двойную коляску с мальчиками, а второй спокойно, словно делал это сотни раз, приобнял меня за плечи, объяснив это заботой о том, чтобы я не потерялась. Я не возражала. Мне было безумно приятно от ощущения его руки, и я не собиралась отказываться от этого удовольствия. Мальчишки вызывали у встречных добрые улыбки, очаровательно выглядя в одинаковых джинсовых комбинезончиках с вышитыми пандами на коленях и нагрудных карманчиках, клетчатых бело-красных рубашечках и разноцветных кроссовках, в обнимку с плюшевыми жирафиками, купленными им Дугласом в сувенирной лавке. Жёлто-красные кепочки скрывали тёмно-каштановые, как у папы, волосы Джейка и русые кудряшки Майка, а поскольку Майк, хоть и был старше на три месяца, но Джейка не перерос, то для посторонних мальчики выглядели двойняшками.
Одинаковая одежда мальчиков — ещё одна прихоть Дугласа, маскирующая его заботу. На второй день нашего пребывания в его доме, из магазина, в который я и заходить не решалась, покупая самую дешёвую одежду себе и Майку на распродажах, доставили полный гардероб для меня и двойные комплекты детской одежды. На мои возражения Дуглас только пожал плечами, сказав лишь: «Спецодежда, помнишь?», а детскую вообще обосновал так: «Хочу, чтобы мальчики были одеты одинаково. Хочу и всё!» И я не стала возражать. А теперь тихо радовалась этому, поскольку мы, действительно, выглядели настоящей семьёй. Своё ночное решение даже не мечтать ни о чём подобном, я отодвинула подальше, решив не портить такой чудесный день самоедством.
К большинству клеток и вольеров мы свободно подходили вместе с коляской, люди расступались, позволяя нам приблизиться. Но перед клетками с обезьянами народ задерживался дольше, так что там образовалась немаленькая толпа, и подобраться ближе нам не удалось. Поэтому, со словами: «Мы обязательно должны посмотреть на обезьян», Дуглас поднял на руки Майка и отошёл, давая мне возможность взять Джейка. И вдруг Джейк, который с нашей первой встречи не отлипал от меня, стараясь прижаться при любой возможности, отпихнул мою руку и закричал:
— Неть! — а потом характерным жестом вскинул ручонки и крикнул уже Дугласу: — Эйка папа наутьки!
Я заметила, как застыло лицо Дугласа, который впервые услышал от сына это долгожданное слово «папа», как тяжело он сглотнул, а его прекрасные зелёные глаза подёрнулись влагой, но, побоявшись испугать ребёнка, он широко улыбнулся и ловко подхватил Джейка свободной рукой, приговаривая:
— Конечно, Джейка тоже папа возьмёт на ручки. Конечно,
А я осталась стоять у коляски, улыбаясь и утирая слёзы, глядя на самую прекрасную картину на свете — высокого широкоплечего мужчину, чьи волосы сияли в лучах солнца, и двух малышей, доверчиво сидящих у него на руках. И, наплевав на ночные обещания самой себе, я уже не могла изгнать из мечтаний картину: этот замечательный мужчина — мой муж, а эти мальчики — наши с ним дети.
Всё, Стейси, ты влипла…
Остаток дня прошёл замечательно. Джейк словно бы забыл то время, когда знать не желал отца, слово «папа» легко слетало с его губ, он охотно шёл к отцу на руки, играл с ним и Майком, в общем, сегодня произошло очередное чудо, очередной перелом. И я радовалась до тех пор, пока слово «папа» по отношению к Дугласу не произнёс Майк.
Я поняла, что игра в семью зашла слишком далеко. Ведь если, а точнее — когда, мне придётся покинуть Дугласа и Джейка, пострадает не только моё сердце, но и сердечко Майка. Одного отца он уже потерял, а придётся потерять и второго. И тут меня точно обухом ударило осознание того, что Джейк зовёт меня мамой с первой нашей встречи. И что будет с ним, когда я уйду? Надеюсь, это произойдёт ещё не скоро, чтобы мальчики успели вырасти и осознать, что на самом деле мы вовсе не семья. Но больно нам будет в любом случае, всем троим.
Именно эту мысль я озвучила Дугласу вечером, когда мы традиционно ужинали вместе и беседовали о прошедшем дне. Дуглас снова и снова говорил, как он счастлив, что сын признал его, что всё плохое и сложное уже позади, что впереди ждёт только счастье. И вот тогда я не выдержала и вывалила на него свои сегодняшние сомнения. Я не говорила про своё разбитое в будущем сердце, только о мальчиках. И с замиранием сердца ждала, что же он мне ответит.
Дуглас долго молчал, хмурился, ерошил волосы. Потом тяжело вздохнул и печально взглянул на меня:
— Ты хочешь уйти от меня, Стейси?
— Нет! — воскликнула я, потом уже более спокойным голосом повторила. — Нет. Я не хочу уходить. От тебя, от Джейка. Вы стали мне словно родными, я не совсем понимаю, как такое могло произойти так быстро, но я чувствую себя здесь, словно дома. Защищённой. Я больше не одинока. Есть те, кому не безразлично, жива я или нет. Я не хочу уходить. Но мне придётся. Всё равно придётся, рано или поздно. Джейк вырастет, или ты влюбишься и женишься?
— А если я скажу, что после моей женитьбы ты всё равно будешь нужна Джейку? — загадочно глядя на меня, сказал Дуглас.
— Но… — я нахмурилась, не понимая. — Разве твоя жена не захочет сама заботиться о твоём сыне? — Мне было больно говорить о его возможной женитьбе, но ради мальчика, который стал мне бесконечно дорог, я обязана была довести этот разговор до конца. — Дуглас, ты же любишь Джейка, я знаю, что любишь. Так неужели ты сможешь полюбить женщину, которая не станет относиться к нему, как к своему сыну?
— Нет, конечно, нет, — ответил Дуглас, и я облегчённо выдохнула. — Я более чем уверен, что та, на которой я женюсь, будет относиться к моему сыну, как к собственному.
— Это хорошо, — кивнула я, потом вскинула голову и недоумённо посмотрела на Дугласа. — Тогда я ничего не понимаю. Зачем тогда я буду здесь нужна?
— Ты всегда будешь здесь нужна, Стейси. — Какое-то время Дуглас молчал, словно на что-то решаясь, потом встала и, обойдя стол, взял меня за руку, провёл в гостиную и, усадив на диван, сел рядом, продолжая держать мою руку в своей. Я не возражала, чувствуя, что сейчас что-то произойдёт, и это может изменить всю мою жизнь. Дуглас явно хотел мне что-то сказать, вот только что?