«Великий Вавилон»
Шрифт:
— Можно узнать, кто такой этот Хабборд? Я что-то смутно припоминаю его имя.
— Хабборд — винный клерк «Великого Вавилона», — произнес Феликс с ударением, — очень положительный человек лет сорока. У него хранятся все ключи от погребов. Он знает каждую бутылку в каждом ящике, ее год, качество и цену, а сам он состоит в обществе трезвости. Хабборд — это редкость. Без его ведома ни одна бутылка не может быть взята из погреба и никто не может войти в погреб. Так по крайней мере было в мое время, — добавил Вавилон.
— Мы разбудим его, — предложил Раксоль.
— Да ведь уже первый час ночи, — запротестовал было Вавилон.
— Пустяки! Если только вы согласны сопровождать меня. Погреб ведь тот же — что днем, что ночью, а потому зачем
Вавилон пожал плечами.
— Как хотите, — согласился он со своей обычной вежливостью.
— Ну так отыщем этого мистера Хабборда с его ключами, — сказал Раксоль, выходя вместе с гостем из комнаты.
Несмотря на поздний час, гостиница оставалась открытой. Некоторые из постояльцев сидели еще в общих комнатах, и несколько усталых лакеев были на ногах. Одного из них послали за мистером Хаббордом. По счастливой случайности последний еще не успел лечь, хотя уже собирался. Он лично принес ключи мистеру Раксолю, и после того, как он немного поболтал со своим прежним хозяином, владелец и экс-владелец гостиницы «Великий Вавилон» направились к погребам.
Погреба эти, расположенные под отелем, занимали половину его площади, выходившую на Стрэнд. Вследствие того что почва имела большой уклон от Стрэнда к реке, «Великий Вавилон», так сказать, был глубже со стороны Стрэнда, чем Темзы. Со стороны Темзы под нижним этажом заложен фундамент и подфундамент, со стороны же Стрэнда под вторым фундаментом расположены еще и обширные винные погреба.
Спустившись по четырехъярусной лестнице, по которой ходила прислуга, и пройдя по длинному коридору, параллельному кухням, оба приятеля очутились перед незапертой дверью, открывавшей за собой еще один ярус ступеней, у подножия которых находился главный вход в погреба. Перед дверью был лифт, посредством которого великолепные напитки поднимались на верхние этажи, а напротив помещалось маленькое бюро мистера Хабборда. Свет везде еще горел. Вавилон, державший в руках хорошо знакомую связку ключей, отпер большую дверь, и они очутились в первом из пяти погребов. Раксоль был поражен низкой температурой и размерами помещения. Взяв переносную электрическую лампу, прикрепленную к длинной проволоке, и подняв ее кверху, Вавилон осветил обширный погреб. При этом ярком освещении подземная кладовая имела таинственный и мрачный вид со своими длинными рядами ящиков, убегавшими вдаль, где луч света отражался в горлышке последней бутылки. Потом Вавилон зажег еще лампу, и Теодор Раксоль под руководством этого тонкого знатока начал обзор самой интересной части своих владений.
Неподдельное воодушевление Феликса Вавилона при виде этого склада живительной влаги способно было развеселить любого. Вавилон представил удивленным глазам Раксоля в должном порядке все вина трех континентов — нет, даже четырех, так как великолепные и сладкие вина Капской колонии [11] не были забыты в этой самой изысканной коллекции разнообразных лоз. Начав с несравненных продуктов Бургундии, Вавилон перешел к красным винам медок, бордо и сотерну, за ними следовали шампанские «Айи», «Отвиллье» и «Пьери», рейнвейн, мозельвейн Германии и блестящие имитации шампанских Майна, Неккара и Наумберга, затем славные токайские вина из Венгрии и бесконечные вариации французских вин из Австрии, затем все испанские вина от Каталонии до темного «Тента», часто употребляемого при богослужении, наконец, знаменитые португальские портвейны. После этого Феликс перешел в итальянский погреб и начал распространяться о превосходных качествах пьемонтских и римских вин. И так далее, без конца, с такими подробностями, которые здесь передать невозможно.
11
Капская колония — голландское, а затем английское владение в Южной Африке.
В конце отделения погребов находилась стеклянная
— Там что-нибудь особенное? — полюбопытствовал Раксоль, когда они остановились перед этой дверью и заглянули через нее на сомкнутые ряды бутылок.
— Ах! — воскликнул, причмокнув, Вавилон. — Тут-то и содержатся самые сливки!
— Вероятно, лучшие шампанские?
— Да, самые лучшие шампанские вина, редчайшие, таких вы нигде не найдете. Но я вижу, друг мой, что вы впадаете в обычное заблуждение: ставите шампанские выше всех вин. Кроме шампанских, там хранятся и другие отборные вина. В этом погребе вы найдете старое бургундское, мистер Раксоль, которое стоило мне — сколько бы вы думали? — восемьдесят фунтов бутылка! Вероятно, оно никогда не будет выпито, — прибавил он со вздохом, — оно слишком дорого даже для принцев и для плутократии.
— Нет, оно будет выпито, — быстро вставил Раксоль. — Завтра мы с вами разопьем бутылочку.
— Затем, — продолжал Вавилон, — там есть образцы рейнского вина лоз тысяча семьсот шестого года, которое произвело сенсацию на Венской выставке тысяча восемьсот семьдесят третьего года. Там находится и чрезвычайно знаменитое персидское вино Шираза — вино, подобного которому я нигде не встречал, а также не имеющее соперников «Roman'ee-Conti», затмевающее все современные бургундские вина. Если не ошибаюсь, принц Евгений неизменно требует его при каждом своем приезде сюда. Оно не значится в карте вин гостиницы, и не многие из посетителей знают о нем. Мы не предлагаем его всем…
— В самом деле? Ну так пойдемте туда, — сказал Раксоль.
Они вошли в каменное помещение, настоящую святая святых склада, заключавшее в себе редчайшие его драгоценности. Раксоль оглянулся с чрезвычайно внимательным и любопытным видом. В дальнем конце находилась решетка, сквозь которую проникал слабый свет.
— Что это такое? — живо спросил миллионер.
— Это просто отверстие для вентиляции. Хорошая вентиляция очень важна.
— Оно будто бы сломано, не правда ли? — промолвил Раксоль, затем, коснувшись плеча Вавилона, прибавил: — В погребе кто-то есть. Слышите чье-то дыхание, там, в глубине, позади этого ящика?
Некоторое время оба стояли молча и напряженно прислушивались при свете единственной электрической лампы в потолке. Половина погреба тонула во мраке. Наконец Раксоль твердым шагом направился по главному проходу между полками и повернул за угол.
— Эй, негодяй! Выходи отсюда! — проговорил он сдавленным от бешенства голосом и вытащил какую-то скорченную фигуру.
Он думал встретить мужчину, но оказалось, что он наложил разгневанную руку на собственную дочь, Неллу Раксоль.
Глава XXIII
Дальнейшие события в погребе
— Ну, папа, — поприветствовала Нелла своего пораженного родителя, — тебе бы следовало удостовериться, что ты не ошибся, прежде чем пускать в дело свою ужасную силу. Ты чуть не сломал мне ключицу. — Она потерла рукой плечо, насмешливо поежившись, и встала со стула.
Подол ее темно-серого платья был разорван и испачкан, и вообще, обыкновенно нарядная, Нелла имела такой вид, точно ее только что вытащили из пожарного спасательного мешка. Машинально она одернула на себе платье и подняла упавший стул.
— Добрый вечер, — проговорил Феликс Вавилон, отвешивая изящный поклон. — Вот неожиданное удовольствие! — Феликс Вавилон ни на минуту не забывал светских манер.
— Не могу ли я узнать, что вы делали в моем винном погребе, Нелла Раксоль? — суровым тоном спросил миллионер.
По-видимому, он был сконфужен тем, что принял свою собственную дочь за какого-нибудь негодяя, кроме того, он терпеть не мог разочаровываться, в данном же случае разочарование его превзошло все границы. Наконец, ему вовсе не понравилось, что Нелла в таком виде предстала перед посторонним человеком.