Великий Вавилон
Шрифт:
— А матери у вас нет? — последовал новый вопрос.
— Кто вам сказал, что у меня нет матери? — быстро отреагировала Нелла.
— Я… гм… расспрашивал о вас, — ответил Ариберт чистосердечно и простодушно.
— Несмотря на то что не надеялись когда-либо со мной встретиться? — с лукавой улыбкой спросила девушка.
— Да, несмотря на это.
— Как смешно!
Нелла замолчала, задумавшись.
— Ваша жизнь, должно быть, удивительна, — проговорил принц. — Я вам завидую.
— Завидуете? Чему? Богатству моего отца? — недоуменно спросила она.
— Нет, вашей свободе, власти и обязанностям, которые на вас лежат.
— У меня нет никаких обязанностей, — заметила Элен.
— Извините,
— Но ведь я только девушка, — пробормотала она с неожиданной простотой. — Что до вас, граф, то у вас уж, наверно, обязанностей вполне достаточно!
— У меня? — переспросил он грустно. — У меня их нет вовсе. Я — никто. Великий герцог, которому надлежит корчить из себя нечто и постоянно стараться не совершать чего-нибудь не подобающего великому герцогу. Фу!
— Но, если бы ваш племянник, принц Евгений, умер, вы бы заняли вместо него престол и разве тогда не несли бы тех обязанностей, не имели бы той власти, которой вы так желаете? — задала неожиданный вопрос Нелла.
— Если бы Евгений умер? — проговорил странным тоном принц Ариберт. — Это невозможно. Он — воплощенное здоровье. Через три месяца он женится. Нет, я никогда не буду никем, кроме принца, этого презренного из всех созданий божьих!
— А что же это за тайна государственная, о которой вы говорили? Разве она не налагает на вас никакой ответственности? — не успокаивалась мисс Раксоль.
— О, это закончилось. Все уже отошло в прошлое — случайный эпизод в моей скучной жизни! Я больше никогда не буду графом Штейнбоком, — последовал ответ.
— Кто знает… Да, кстати, принц. Правда ли то, что сегодня приезжает принц Евгений? Нам Диммок говорил.
— Послушайте, — ответил принц, вставая, — я решил довериться вам. Сам не знаю почему, но я так решил.
— Не выдавайте государственных тайн, — засмеялась Нелла.
Но в эту минуту кто-то бесцеремонно распахнул дверь.
— Сюда, — раздался резкий голос Теодора Раксоля.
Вошло двое гостиничных слуг, которые несли на носилках неподвижное тело. Их сопровождал хозяин апартаментов. Нелла вскочила со своего места. Раксоль при виде дочери остолбенел.
— Я не знал, что ты здесь, Нелла. Ну-ка, — обратился он к носильщикам, — поворачивайте назад.
— Боже мой! — воскликнула девушка, в испуге глядя на тело, лежавшее на носилках. — Это же мистер Диммок!
— Да, он, — подтвердил почтенный американец. — Умер, — прибавил он лаконично. — Если бы я знал, что ты так отреагируешь, не сообщил бы это так неосторожно. Извините, принц.
— Диммок умер! — прошептал едва слышно принц Ариберт и опустился на колени рядом с носилками. — Что это значит?
— Бедняга переходил по площадке к портику, как вдруг упал. Его видел один из наших посыльных и говорит, что тот шел очень быстро, словно торопился куда-то. Сначала я подумал, что это солнечный удар, но едва ли, хотя на улице в сущности довольно-таки жарко. Должно быть, болезнь сердца. Но, как бы то ни было, он умер. Мы сделали все что могли. Я уже послал за доктором и за полицией. Думаю, что им придется, вероятно, организовать расследование.
Теодор Раксоль замолчал, в томительном безмолвии все трое смотрели на умершего юношу. Черты его уже слегка осунулись, глаза были закрыты. Вот и все. Он казался спящим.
— Мой бедный Диммок! — воскликнул принц прерывающимся голосом. — А я-то сердился на него, что он не встретил меня в Черинг-Кроссе!
— Ты уверен, что он умер, папа? — спросила недоверчиво Нелла.
— Тебе лучше уйти, Нелла, — таков был ответ Раксоля, но девушка не двинулась с места и беззвучно зарыдала.
Накануне вечером она издевалась над Реджинальдом Диммоком. Она решила во что бы то ни стало получить от него сведения об одном предмете, чрезвычайно ее интересовавшем, и добилась-таки своего, посмеиваясь над невинными мальчишескими слабостями — его наивной напыщенностью, его тщеславием, его детской хитростью. Он ей не нравился, даже казался подозрительным, и девушка решила, что он «так себе». Но теперь, когда несчастный неподвижно лежал на носилках, все это было забыто. Она даже чувствовала себя отчасти виноватой в происшедшем. Таково странное влияние гнетущего скорбного величия смерти.
— Сделайте одолжение, перенесите беднягу ко мне, — сказал принц, подав знак носильщикам. — Пора бы уже доктору приехать.
Раксоль внезапно почувствовал в эту минуту, что он не более чем хозяин гостиницы, столкнувшийся с неприятной историей в своем заведении. Долю минуты он даже раскаивался, что ему вздумалось купить «Великий Вавилон»!
Полчаса спустя принц Ариберт, Теодор Раксоль и доктор собрались в приемной принца. Они только что вошли туда из передней, где покоились бренные останки Реджинальда Диммока.
— Ну? — воскликнул Раксоль, вопросительно взглянув на доктора.
Доктор был рослый, крупный мужчина с мальчишеским лицом и острыми, задорными глазами.
— Это не болезнь сердца, — сказал он.
— Не болезнь сердца? — последовал вопрос.
— Нет.
— Тогда что же это такое? — спросил в свою очередь принц.
— Точно ответить я смогу только после вскрытия. Сейчас это невозможно. Симптомы удивительно странные.
Присутствовавший тут же полицейский начал записывать что-то в своей записной книжке.
Глава VI
В золотом зале
В этот вечер в Золотом зале «Великого Вавилона» должен был состояться большой бал. Зал этот являлся частью гостиницы, но помещался отдельно от нее и предназначался для публики менее привилегированной. Теодор Раксоль не был осведомлен о подробностях предполагавшегося торжества и знал лишь, что это был прием, устраиваемый мистером и миссис Симпсон Леви для своих друзей. Он ничего не знал об этих людях, слышал только, что мистер Симпсон Леви был одним из видных представителей той части биржевых дельцов, которая на обыденном языке называлась «кафрским кружком», что жена его — полная дама, обладательница орлиного носа и громадного количества бриллиантов, и что оба супруга очень богаты и гостеприимны. Мысль о том, что в этот вечер в его отеле должен состояться частный бал, совершенно не нравилась Раксолю, и незадолго до обеда он едва не отдал приказания запереть Золотой зал, празднество отменить, а почтенной чете Симпсон Леви предложить денежную компенсацию за отказ. На это у него имелось три причины: во-первых, новоиспеченный владелец отеля чувствовал себя не в своей тарелке, во-вторых, ему не нравилось имя Симпсона Леви, и в-третьих, американскому миллионеру хотелось показать этим представителям лондонской плутократии, что их богатство для него ровно ничего не значит, что они отнюдь не могут манипулировать Теодором Раксолем и что ему, Теодору Раксолю, ничего не стоит купить не только их самих, но и весь их «кафрский кружок» в придачу. Однако чутье подсказывало миллионеру, что если подобные действия могли быть допустимы в Америке, этой стране свободы, то их ни в коем случае не потерпят в Англии. Он инстинктивно чувствовал, что есть поступки в Англии неприемлемые и что его распоряжение было бы как раз подобного рода. Итак, бал состоялся, и ни мистер, ни миссис Симпсон Леви даже не подозревали, в каком неловком положении перед своими многочисленными гостями они чуть было не оказались.