Великий Вавилон

Беннет Арнольд

— Но разве императору не стало бы известно об этом предполагавшемся займе?

— По крайней мере не сразу. Дело можно было бы устроить… Примечаете? — Симпсон Леви рассмеялся. — Я и прежде не раз обделывал такие дела. После свадьбы все могло бы всплыть на поверхность. А ведь знаете, состояние-то у принцессы Анны довольно-таки порядочное! Ну, а теперь, мистер Раксоль, — прибавил он, резко меняя тон, — куда же, по-вашему, девался принц Евгений? Ведь, если он не появится сегодня же, он не получит своего миллиона. Сегодня — крайний срок. Завтра деньги получат другое назначение. Я не один участвую в деле, и друзья мои имеют право голоса в нем.

— Вы спрашиваете, куда, по моему мнению, исчез принц Евгений?

— Да, именно.

— Так вы думаете, что это исчезновение?

Симпсон

Леви утвердительно кивнул:

— Разбирая все за и против, я прихожу к этому заключению. Случай с Диммоком весьма странен, поистине странен. Диммок был родственником Познанского дома с незаконной стороны. Примечаете? Об этом мало кому известно. Его приставили к принцу Ариберту и сделали секретарем последнего именно с целью оставить его в семейном кругу. Мать его была ирландка, все несчастье которой заключалось в ее красоте. Примечаете? (Мистер Симпсон Леви, пребывая в хорошем настроении, всегда употреблял это курьезное словечко). По моей догадке, смерть Диммока связана с исчезновением принца Евгения. Единственное, чего я не могу постичь, так это кому нужно было, чтобы принц Евгений исчез. Бедный маленький принц не имел ни единого врага в мире. Если его словили, как говорится, то зачем? Никому от этого ни тепло, ни холодно.

— Разве? — воскликнул Раксоль, которого будто внезапно озарило.

— Что вы хотите сказать?

— Я вот что думаю: предположим, что кто-нибудь из обедневших европейских принцев хотел бы жениться на принцессе Анне с ее состоянием. Разве этот принц не был бы заинтересован в том, чтобы заставить принца Евгения исчезнуть хотя бы на время?

Симпсон Леви с минуту напряженно думал.

— Мистер Теодор Раксоль, — сказал он наконец, — мне кажется, вы напали на след!

Глава XII

Рокко и номер сто одиннадцатый

В тот же день после полудня, — только что описанное свидание с мистером Леви произошло утром, — Раксоля осенила новая мысль, которая, по его собственному мнению, должна была бы раньше прийти ему в голову. Хотя разговор с мистером Симпсоном Леви был довольно продолжителен и они успели обменяться кое-какими соображениями и условиться относительно следующего свидания, но предположение, что Реджинальд Диммок поступил вероломно по отношению к своей семье — его раскаяние, вероятно, и послужило причиной его смерти, — это предположение они обошли вниманием. Разговор больше касался континентальной политики с целью выяснить, какие из королевских дворов могли быть заинтересованы во временном исчезновении принца Евгения. Когда же Раксоль, оставшись в одиночестве, стал размышлять о загадочной смерти Реджинальда Диммока, одно обстоятельство его особенно поразило, а именно: зачем Диммок и Жюль так старались выжить Неллу из номера сто одиннадцатого в ночь накануне этой смерти? В том, что они приложили к этому особое старание, что разбитое оконное стекло не было делом простого случая, Раксоль с самого начала был совершенно уверен, но значительность этого факта на первых порах не поразила его. Теперь же ему стало ясно, что с номером сто одиннадцатым связано нечто особенное и чрезвычайно важное. После завтрака он как бы невзначай отправился наверх, намереваясь осмотреть этот номер, но, так как последний оказался занят, миллионер смог взглянуть лишь на его дверь, впрочем, постоялец должен был выехать к вечеру. И, хоть Раксоль и сознавал, что через затворенную дверь не так уж много увидишь, он все-таки оглядел ее. Затем быстро спустился на этаж ниже и, проходя по коридору, внезапно остановился как вкопанный.

— Великий боже! Я кое о чем догадываюсь! — воскликнул он. — Ведь номер сто одиннадцатый находится как раз над королевскими покоями.

Он спустился в бюро и запретил сдавать кому бы то ни было номер сто одиннадцатый до особого распоряжения. Тут ему передали письмо Неллы, заключавшее в себе следующее: «Милейший папочка! Я уезжаю на день или два по горячему следу. Если я не вернусь через три дня, наведи обо мне справки в Остенде. До тех же пор предоставь меня самой себе. Твоя рассудительная дочь Нелла».

Эти несколько слов, написанных крупным, размашистым почерком Неллы, заполняли всю страницу. Внизу ее стояло: «См. оборот». Перевернув страницу, Раксоль в постскриптуме прочел подчеркнутую фразу: «Приглядывай за Рокко».

— Интересно знать, что намерена выкинуть эта баловница? — прошептал Раксоль, разрывая письмо в мелкие клочки и бросая его в корзину для бумаги.

Затем, не теряя ни минуты, он спустился в лифте на самый нижний этаж гостиницы, чтобы проследить за Рокко в его берлоге. Раксолю с трудом верилось, что этот вежливый, величественный джентльмен, этот утонченный гастроном, мог принимать какое-нибудь участие в махинациях Жюля и других, неизвестных пока мошенников. Тем не менее по привычке он повиновался дочери, вполне доверяя ее уму и проницательности.

Кухни гостиницы «Великий Вавилон» принадлежат к одному из чудес Европы. Всего за три года до описываемых здесь событий Феликс Вавилон заново отделал их, воспользовавшись всеми усовершенствованиями и изобретениями, какие только мог предоставить в его распоряжение гений обоих континентов. Кухни занимали площадь в целый акр, стены и полы их были выложены изразцами и мрамором, что давало возможность ежедневно мыть их, как палубу фрегата. Иногда посетителям позволяли осмотреть машину для чистки картофеля, патентованную сушилку тарелок, вертел Вавилона (собственная выдумка Феликса Вавилона), серебряную жаровню, систему многочисленных котелков для бульона и других изумительных затей кулинарного мира. Иногда на их долю выпадало особое счастье увидеть артиста, изготовлявшего изо льда человеческие и звериные фигурки для украшения стола, или лучшего в Лондоне складывателя салфеток, или человека, который ежедневно изобретал новые формы для пирожных и бланманже. [8]

8

Бланманже — желе из сливок или миндального молока.

Двенадцать поваров священнодействовали в этих кухнях, имея при себе девяносто помощников и целую армию поварят. Над всеми ними царил Рокко. В центральной части кухонного этажа помещались собственные покои Рокко, где он обдумывал все чудесные комбинации, все гениальные рецепты великолепных и оригинальных яств, стяжавших ему великую славу. Посетителям никогда не приходилось встречаться с Рокко в кухнях, но иногда, в особых случаях, он показывался в столовой и прогуливался по ней, с важным видом выслушивая комплименты завсегдатаев отеля, этих тонких ценителей, признававших его исключительность.

Неожиданное и необыкновенное появление Теодора Раксоля в кухнях вызвало легкое смятение. Кивнув некоторым из поваров, но не вступая ни с кем в разговор, миллионер бродил в этом лабиринте медных приборов и одетых в белые колпаки тружеников. Наконец он увидел Рокко, окруженного несколькими не спускавшими с него глаз поварами. Нагнувшись над только что изжаренной куропаткой, лежавшей на синем блюде, и проткнув спину птицы длинной вилкой, Рокко левой рукой поднял ее в воздух, в правой руке у него был блестящий кухонный нож. Он готовился дать один из своих пользовавшихся всемирной славой уроков разрезания. Четырьмя быстрыми, верными, изящными ударами он разделил тело куропатки. Это было проявление удивительной ловкости, однако же по достоинству оценить его мог только человек, сам имеющий опыт в искусстве разрезания. Одобрительный шепот поднялся вокруг, а Рокко, высокий, худощавый и грациозный, удалился в свои комнаты. Раксоль последовал за ним. Рокко опустился в кресло и закрыл глаза рукой, он не заметил вошедшего.

— Что вы поделываете, мистер Рокко? — спросил миллионер, улыбаясь.

— Ах, простите! — Рокко привстал. — Я придумываю новый майонез для одного блюда на следующей неделе.

— Разве вы изобретаете эти вещи без всяких подручных материалов?

— Конечно. Я составляю их в уме. Зачем мне материал? Я и так знаю вкус всего. Я просто тщательно обдумываю — вот и все. Потом я записываю, даю рецепт моему лучшему повару — и готово! Мне даже не нужно пробовать, я заранее в точности знаю, какой будет вкус. Это все равно что сочинять музыку: великие композиторы не сочиняют за роялем.