Великий врачеватель
Шрифт:
Можно, конечно, и унизиться до этого младенческого бульона. Но понимаешь ли ты, что тебя ждет, если бульон не поможет? — спросил эмир.
Но бульон помог.
На другой день Хусайн заказал новую еду для эмира.
А повеселевший эмир лежал на своих подушках и больше не скрежетал зубами.
Какую награду ты просишь себе, юноша? — спросил однажды эмир. — Лечение твое хорошо помогло.
Вы слышите, — задвигались придворные, — эмир предлагает ему любую награду! Счастливчик мальчишка!
Я не
Проси, проси смело, что хочешь.
Я давно мечтал о посещении дворцовой библиотеки. Я хотел бы читать книги в этой библиотеке.
И только! — тихо засмеялись придворные.
Как бы не так! — зашептали другие. — Библиотекой дозволено пользоваться только членам семьи эмира.
И это все? — спросил, усмехнувшись, эмир.
Я понимаю, что моя просьба велика. Ведь эта библиотека — она единственная, в мире больше не осталось...
Можно, конечно, можно, — ответил эмир.
Какой наивный! — зашептались придворные. — Нам бы такое везение. Уж мы бы выбрали себе награду.
И еще, — сказал эмир, и шепот снова мгновенно затих. —Ты назначаешься придворным врачом. Отныне тебя не тронет ничья рука. Ты будешь жить под охраной стражников.
Благодари, благодари скорей, — подтолкнул Хусейна главный среди врачей.
Благодарю за большую честь, — поклонился Хусайн. — Но я бы хотел лечить и других, у кого нет...
Эмир уже не слушал его. Он повернулся к придворным.
Отец, мать, младший брат, слуги — все расспрашивали Хусайна об убранстве дворца, о том, как выглядит эмир. Мысли же Хусайна были заняты единственным — библиотекой.
В огромном длинном здании библиотеки было много комнат. В каждой комнате стояли сундуки с книгами.
Хусайна встретил хмурый горбатый старик.
Кроме этого старика да нескольких уборщиков, в помещении никого не было. Старик повел Хусайна по комнатам. В одной комнате были только медицинские книги, в другой — книги по астрологии, в третьей — книги о приключениях.
Через много лет, рассказывая ученику Джузджани свою биографию, Ибн-Сина так вспомнит об этой библиотеке:
«Я нашел в этой библиотеке такие книги, о которых не знал и которых не видел больше никогда в жизни. Я прочитал их, и мне стало ясно место каждого ученого в своей науке. Передо мною открылись ворота в такие глубины знания, о которых я не догадывался».
Лишь один человек заходил иногда в библиотеку — старший сын эмира Мансур. Хусайн здоровался с ним издали. Мансур отвечал ему. В библиотеке они почти не разговаривали.
Я в мягкий шелк преобразил горячими стихами Окаменевшие сердца, холодные и злые... —
эти строки из Рудаки Хусайн знал
Рифмовать, складывать строки в определенном размере-ритме, умели многие грамотные люди. Но лишь когда в этих строках смеялось и тосковало собственное сердце, когда и другие сердца не оставались равнодушными, заслышав эти строки, лишь тогда рифмованные фразы становились стихами.
Первые стихи Хусайн сочинял для забавы. Это было интересно — будничные слова вдруг становились то торжественно-величественными, то печальными. Постепенно все больше чувства и мысли было в его стихах. Их уже знали многие в Бухаре, передавали друг другу. Вот и сейчас, только что, появилось стихотворение. А случилось это так.
Возвращаясь из библиотеки, Хусайн встретил муфтия — главного священнослужителя Бухары. Муфтий остановил Хусайна и с пристрастием стал допрашивать его о том, какие книги он читает в библиотеке эмира. Конечно же, Хусайн не сказал муфтию, что как раз вчера за
кончил чтение книги ар-Рази «Обман пророков». В этой книге знаменитый врач сомневался во всех чудесах, что творили пророки. Да и о других книгах Хусайн не собирался рассказывать муфтию.
Я читаю хадисы — сказания о деяниях Мухаммада, — ответил Хусайн.
Муфтий остался доволен.
Хусайн тоже остался доволен.
Они разошлись, и в голове у Хусайна уже рождались стихи:
Когда к невеждам ты идешь высокомерным, Средь ложных мудрецов ты будь ослом примерным. Ослиных черт у них такое изобилье,
Что тот, кто не осел, у них слывет неверным.
И так же, как год назад, в ночь на пятницу четырнадцатого раджаба 387 года хиджры, то есть 23 июля 997 года, застучали по улице копыта коней. Всадники остановились возле дома Абдаллаха.
Несколько часов назад муэдзин откричал азан — призыв к пятой молитве. В душном воздухе расползались запахи ослиной мочи и цветущей воды из прудов — хаузов. Люди и животные спали, видели сны — продолжения дневной жизни.
Хусайну ибн-Абдаллаху срочно во дворец эмира! — кричали гулямы.
Хусайн быстро собрался.
Опять плохо эмиру. Очень нездоровый был у него вид, когда я прощался с ним, — сказал он разбуженному отцу.
В этом году созревал большой урожай яблок. Ветви под тяжким грузом изгибались к земле. Садовники привязывали их к подпоркам.
Хусайн ехал на коне вслед за воинами среди яблонь Мулийана. Луна хорошо освещала путь. От сильного
ветра по земле пошел перестук — это падали яблоки.
Во дворце не спали. Двое людей выскочили Хусайну навстречу. Одного из них Хусайн сразу узнал — это был средний сын эмира.