Великий зверь Кафуэ(Забытая палеонтологическая фантастика. Том XI)
Шрифт:
Многие бразильские друзья упрашивали меня поведать публике о пережитом; но столь многие в Соединенных Штатах и Германии посмеивались над моим рассказом, что долгое время я не решался снова упоминать о случившемся. Всякому неприятно, когда его, пусть беззлобно, называют выдумщиком, даже если сам человек знает, что говорит правду, хоть и не может это доказать. Если боа-констрикторы толщиной с дерево и длиной более 100 футов встречаются относительно часто и существование их признается, не вижу причин, почему бы публике, никогда не бывавшей в наших краях, не поверить в то, что создания, которых я видел в тех же местах, действительно существуют.
Поэтому мне хотелось бы с самого начала заметить, что недоверчивые читатели могут сами отправиться на Амазонку и, вооружившись достаточным терпением, увидеть то, что видел я; если же их не привлекают тяготы путешествия, они могут найти достаточно доказательств, предоставленных им не только мной, но и другими. Стоит добавить, что университетских профессоров и прочих скептиков будет ждать немало сюрпризов, когда джунгли Амазонии, Айеро и Мату-Гросу станут более доступными.
Восьмого октября 1907 года капитан Рудольф Пфленг, известный мореплаватель и торговец, и я сам находились в Боготе (Колумбия), пытаясь заручиться рядом концессий в области Ориноко. В связи с неспокойной политической обстановкой переговоры не увенчались успехом; в указанный день мы решили немедленно отправиться во внутренние районы и по ту сторону водораздела спуститься по какой-либо реке до границы судоходства на одном из притоков Амазонки. По пути мы надеялись обнаружить богатые золотом речные берега, многообещающие скопления каучуковых деревьев либо неизвестные леса дикорастущего какао. В Колумбии мы старались держать наше присутствие и задуманную миссию в секрете; если бы мы выбрали прибрежный путь, о наших планах вскоре проведали бы все и каждый.
Мы вышли из Боготы в сопровождении отряда носильщиков-индейцев, пересекли горы в направлении Томеки и оттуда двинулись на Сан-Мартино; местность становилась все более и более дикой. В Консепсьон-де-Арамо нам пришлось сменить носильщиков; к счастью, мы нашли двенадцать человек, которые раньше работали на сборе каучука и знали не одни только территории собственных племен. Небольшое знакомство с миром значительно расширяет кругозор примитивного индейца, как и донельзя цивилизованного белого человека.
О лучших спутниках в предстоящем нам трудном путешествии нельзя было и мечтать. Любой из них мог идти целый день с двухсотфунтовым грузом на плечах, поддерживаемым тряпкой или повязкой на голове; каждый умел расчищать дорогу мачете с искусством и неутомимостью, свойственным лишь индейцам тропических лесов.
На вторую неделю мы достигли лесов дикорастущего какао, по которым шли день за днем; плоды на десятки миллионов долларов бесполезно гнили вокруг. Мы решили тщательно распределить продукты и расходовать их экономно, пока не дойдем до реки Ариари; к взятой с собой провизии мы почти не прикасались, питаясь обезьянами, большими серыми ящерицами с нежным розовым мясом и всевозможными плодами и растениями, собранными индейцами. Из одного похожего на артишок растения, которое они называли «менна», получалась лучшая подделка под томатный суп-пюре, какую я когда-либо пробовал. Несколько раз оно служило нам главным обеденным блюдом. Добыча обезьян для нашего стола была, надо признаться, нелегким делом. У каждого из нас было по два ружья, в целом же мы располагали маузером 30.30, легкой магазинной винтовкой Марлина и двумя тяжелыми ремингтонами, годными для стрельбы по дичи, защиты лагеря и прочих нужд. Их-то мы и использовали на болотах, о чем я расскажу ниже.
Достигнув Ариари, мы разбили лагерь на высоком сухом утесе и задержались, чтобы выбрать подходящее дерево для изготовления долбленого каноэ, способного вместить четырнадцать человек и все припасы отряда.
Поиски золота принесли нам одни разочарования. Хотя в песке на дне протоков попадались редкие золотые крупинки, мы повсюду видели следы индейских золотоискателей, которые в минувшие века, несомненно, добыли здесь огромное количество золота. Думаю, что в те времена, когда индейцы приносили испанцам полные плетеные корзинки золотого песка в обмен на цветастые ткани, они успели извлечь большую часть самородков и песка в окрестностях.
Спускаясь по Ариари, мы встретили отряд охотников за каучуком и узнали, что железнодорожный проект Мадейра-Маморе [14] , за которым стоят Персиваль Фаркхар [15] и еще какой-то американский миллионер, продвигается весьма успешно; мы решили проникнуть в район, где пройдет железная дорога — там мы надеялись присмотреть подходящие концессии, а затем приступить к переговорам о них в Рио-де-Жанейро. Поэтому мы поднялись по Гуайяберо до пересечения с Убийей и затем направились на юг к Макайе, пересекая водораздел. Путь кажется кружным, но на деле он был самым быстрым и легким; мы следовали за зигзагами протоков, преодолевали перекаты или обходили их, когда приходилось двигаться вверх по реке.
14
…железнодорожный проект Мадейра-Маморе… — построенная в 1907–1912 гг. и заброшенная с 1972 г. железная дорога в бразильском штате Рондония. Прозвана «Дорогой дьявола», т. к. во время ее строительства погибли тысячи рабочих.
15
…Персиваль Фаркхар — Персиваль Фаркхар (Farquhar, 1864–1953) – американский предприниматель, чьи деловые интересы распространялись на Южную Америку и Россию.
Наземный переход от Гуайяберо был худшим в моей жизни, а я-то считал, что знаю все о местах, где деревья стоят так густо, что буквально каждое врастает в другое; где гигантские лианы опутывают и душат тысячи древесных стволов; где можно идти часами, не ощущая под ногами твердую почву, за исключением балок или берегов каких-нибудь речушек. Почти постоянно приходилось орудовать мачете и справляться с компасом, чтобы не сбиться с пути, поскольку нас часто заставляли сворачивать с прямой дороги абсолютно непроходимые участки или топи, пересечь которые возможно было лишь по островкам густой болотной растительности.
Не раз иного выхода не оставалось; оступившись, человек проваливался сквозь зеленую массу в невидимую воду. Время от времени нам попадались участки, где верхний слой почвы оказывался по какой-то причине бесплоден и был не в состоянии питать кусты и травы. Однако здесь процветали большие деревья. Я вспоминаю один лес с деревьями, похожими на эвкалипты; мы шли по нему долгие часы, лавируя между стволами — деревья росли так густо, что между ними едва можно было протиснуться; шедший первым старательно выбирал такие места, где можно было пронести самый широкий из наших тюков. Под ногами в подобных лесах, куда никогда не проникает солнце, расстилается сплошная масса мха и грибов; нога при каждом шаге проваливается по колено.
Я много раздумывал об этих джунглях и понял, что они могут таить в своих дебрях что угодно, от затерянного города до горы отчеканенных из золота монет. Несколько лет назад один из моих друзей подписал контракт на заготовку твердой древесины и потерпел финансовый крах: на участке (далеко не таком густом, как те, что пришлось преодолевать нам) деревья росли настолько плотно, что в среднем ему понадобилось валить семь деревьев ради одного годящегося для продажи ствола.
Так продолжалось до самой реки Солимоэс и Табатинги, где путь сделался легче. Передвижение по воде позволило нам отдохнуть перед вторым броском в леса, который мы предприняли только из-за рассказов, услышанных нами в Табатинге. За нами простиралась зеленая пустыня: людей в ней не было, а немногочисленные животные теснились на открытых местах.
Бывали часы, когда мы не слышали пения птиц или шелеста их крыльев, не видели ни единой змеи, скользящей в укрытие. Окрестности водопадов или речные откосы, тем не менее, изобиловали животными и птицами. В одном из таких уголков мы столкнулись с самой крупной из виденных нами змей. День выдался чрезвычайно жарким; когда солнце уже клонилось к западу, мы вышли к красивому водопаду шириной около десяти футов; вода низвергалась в расположенный примерно пятьюдесятью футами ниже бассейн, откуда вытекала ручьем, через который мог бы свободно перепрыгнуть сильный взрослый человек.