Великодушный деспот
Шрифт:
Ее мысли прервал охрипший голос Энтони:
— Ну почему я никак не могу вбить тебе в голову, что Виола для меня ничего не значит, что она только надоедает мне и я намерен при первой возможности от нее избавиться?
— Но разве вы раньше не были помолвлены? Мы все считали ее вашей невестой.
— Я никогда ничего подобного не говорил.
— Да, но… — Полина старательно припоминала. Он, правда, прямо этого не говорил, но как-то всегда это подразумевал… или нет? Голова ее шла кругом от сомнений и неуверенности.
Энтони продолжал:
— Я уже много лет ее знаю, иногда мы работаем вместе, и только после того, как я получил наследство и она сочла меня выгодным партнером, Виола попыталась взять меня на крючок. Она просто маленькая пронырливая нахалка.
Да, так не говорят о любовнице, но все это подтверждало лишь то, насколько ловко он притворяется. Он симулировал свой интерес к Виоле ради того, чтобы удержаться на своей работе. То, что он был тогда в очень тяжелом положении, не приходило Полине в голову. Снова ухнула сова, от этого меланхоличного звука она вздрогнула.
— Спасибо, что рассказали, — заключила она светским холодным тоном, отвернувшись от него, — хотя не вижу причины, зачем вам это понадобилось. Спокойной ночи, мистер Марш.
— Стой, подожди минуту! — Энтони снова взял ее за плечи и повернул к себе так, что лицо ее ярко осветилось луной. Его темные глубокие глаза пристально всматривались в нее. Девушка опустила ресницы, боясь выдать себя, но не могла сдержать дрожи губ. Она отвернулась от него.
— Посмотри на меня, — настаивал Энтони. Нехотя она снова посмотрела ему в лицо, и он прочел в ее глазах все, что ему было нужно знать.
— А когда именно ты решила принять предложение Джорджа? — спросил он тихо.
Она прошептала:
— Сегодня вечером, когда… после того, как мисс Сильвестер сказала, что назначен день вашей свадьбы.
— Понятно. — («Что понятно?» — подумала она.) Потом, с бесконечно горьким упреком, Энтони спросил: — Почему, почему ты ей поверила? Ты ведь должна была бы знать меня лучше!
Вспышка гнева ослепила ее. Он не имел права подвергать ее этим инквизиторским расспросам!
— Нет, я не знала. Я не знаю, когда вы играете, а когда нет. — И вдруг вся накопившаяся горечь и унижение прорвались и захлестнули ее, сверкая глазами, девушка бросала горькие, выстраданные слова: — Она — мисс Сильвестер — назвала нас с Майком «пасторальным развлечением», мы им и были для вас, да? Майк и я — вы оба развлекались нашими чувствами, вы и ваша подружка актриса, не заботясь о том, что вы разбили нам сердца… И еще все эти слюни и сопли о том, что вам нужна семья! А на самом деле это все была игра… шарада…
Он тряс ее за плечи, и уже совсем не тихонько.
— Лина, опомнись, что ты несешь!
Она была так зла, что не слышала его.
— Я говорю то, что думаю! — кричала она в запале. — Все это правда до последнего слова, и поэтому я и согласилась выйти за Джорджа. Он-то никогда не будет играть роль, даже чтобы спасти свою жизнь!
— Да я никогда не играл с тобой никакой роли, — сказал Энтони нежно. — То, что я к тебе испытываю, мои чувства к тебе самые искренние — самые искренние и сильные за всю мою жизнь.
— Ваши чувства ко мне? — переспросила Полина упавшим голосом. — То есть вы хотите сказать — братские?
— Нет, я не хочу быть твоим братом, Лина.
— Конечно, после всего, что вы сказали. Все равно теперь это не имеет значения, раз вы уезжаете в Америку и забудете всех нас.
Она подумала о милях и милях океана, которые будут разделять их, и ее стали душить рыдания, но Энтони еще крепче сжал ее тонкие плечи.
— Господи, ну что опять взбрело тебе в голову? Не еду я ни в какую Америку. Я буду работать на Би-би-си.
— Ох! — Она смотрела на него, все еще не понимая. — А мистер Роулингз сказал…
— Почему ты всегда веришь тому, что говорят обо мне другие? Теперь, для разнообразия, послушай меня. Я на самом деле говорил серьезно, когда сказал тебе, что хочу стать членом вашей семьи, но я никогда не имел в виду, чтобы ты была моей сестрой, я хотел, чтобы ты стала моей женой.
— Но этого не может быть, — выпалила она с разгона. — Я… я ведь была всегда такой злючкой с тобой.
Он засмеялся:
— Я тогда посчитал, что это хороший знак — по крайней мере, ты была ко мне неравнодушна.
— Да… Неравнодушна. Пожалуйста, отпусти меня.
— Ни за что. Ты же мне сказала, что должна учиться подчиняться неизбежному, а это неизбежно, Лина. — Он притянул ее к себе. — Ты не выйдешь замуж за Джорджа.
— Но я обещала…
— Хочешь стать его женой?
Полина промолчала, спрятав лицо у него на груди.
Энтони прошептал ей в ухо:
— Разве не лучше тебе выйти за меня, моя маленькая злючка? — В голосе его была такая нежность, которой она никогда раньше не слышала от него. Забыв все свое сопротивление, Полина прижалась к нему и обвила руками его шею.
— Да, — выдохнула она.
А потом время и земля исчезли для них, когда в первом своем поцелуе они слили губы, луна все сияла в небе высоко над ними, и сова снова ухнула где-то вдали. И на этот раз ей ответила подруга.