Великое колесо
Шрифт:
Как и все владения Дома, апартаменты на борту «Диска Хайка» были оборудованы с учетом вкуса хозяина. Сейчас Скарн пересекал конструкцию, смахивавшую на так называемые китайские коробочки: за одной комнатой оказывалась другая, меньшая по размеру, следом — еще меньшая и так далее. В конце концов анфилада закончилась помещением совсем уж во вкусе Маргариты: то была крохотная клетушка, где не было ни пяди пустоты и где не нашлось бы места более чем для двух человек.
Комнатка была выкрашена в яично-желтый цвет и отделана в стиле, известном как «упадочное барокко».
— А, Скарн, присаживайтесь. Я вот собрался совершить первый ход — как раз обдумываю, как лучше поступить. Наденьте шлем, будьте добры!
Скарн уже давно понял, что ему предстоит очередная тренировка. В углу комнаты стояла идентификационная машина. Усевшись напротив главы тайного общества и избегая его взгляда, Скарн водрузил на голову шлем и схватился за серебряные рукояти, чтобы замкнуть цепь.
К этому времени Чейн стал для Дома постоянным партнером по игре; не подлежало сомнению, что в любой игре против галактики они должны были выступать в одной команде. Как только идентификационная машина заработала, партнеры погрузились в интеллектуальную игру, считавшуюся теоретиками «Колеса» идеалом тренировочного пособия.
Они столкнулись с ситуацией, доступной только абстрактному мышлению. То был один из раскладов каббалы, только очищенный от условностей, необходимых человеческому разуму для полноценного восприятия, состоящий из самых основных образов и символов, используемых в тысяче других игр. Дом был уверен, что при игре с галактикой им придется столкнуться с чем-то подобным.
Наконец игра завершилась. Дом снял шлем и погрузился размышления. Они выиграли, но лишь благодаря благоприятному распределению элементов случайности в самом начале сеанса.
— Сыграем еще раз, — предложил председатель. — Я что-то не уверен.
Скарн завершил второй тур, ощущая усталость. Несколько минут они обсуждали новый гамбит. Наконец Скарн выразительно вздохнул.
— Вы в курсе, что за сообщение получено по каналу связи из Впадины? — поинтересовался он.
— Да, — сказал Маргарита. — Все предсказуемо. Хотя и обнаружился один интригующий момент…
— Для вас это сообщение что-нибудь означает? — спросил Скарн. — Что будет с игрой, если хадраниксы все же прорвутся?
Брови Дома взметнулись кверху.
— Чейн, я полагал, что вы уже во всем разобрались. Именно потому мы вынуждены вступить в игру с галактикой так поспешно.
Скарн несколько мгновений размышлял над услышанным — и его осенило. Если Легитимное правительство проиграет войну с хадраниксами, это будет означать конец теперешнему привилегированному положению «Великого колеса» — возможно, и конец человечеству в его нынешнем виде. Впрочем, лидеры тайного общества не особенно пеклись о благе человечества — лишь о себе и о продолжении деятельности «Колеса». Контакт с галактикой же сулил новые возможности для развития — не исключались выгодные предприятия в среде неведомых пока цивилизаций или что-то еще, что можно было урвать у мощного галактического синдиката.
Крысы торопились обеспечить
И снова Скарн ощутил окружающий Дома ледяной холод. Чувство видовой принадлежности и преданность своему роду напрочь отсутствовали у Маргариты. Возможно, это компенсировалось преданностью «Великому колесу».
— Вы в самом деле полагаете, что правительство проиграет войну? — спросил ученый.
— На этот счет у меня нет ни малейших сомнений.
— А я-то считал вас безрассудным, — процедил Скарн. — Выходит, вы играете наверняка — ставите на всех лошадей сразу.
— Разумеется. Легитимное правительство может и выиграть, однако мы выиграем в любом случае.
Оглядевшись, Скарн обнаружил, что интерьер желтой комнаты ему знаком. Рандоматик взглянул на старинные часы из золоченой бронзы — те показывали без трех десять. Профессор уже знал, что антикварная безделушка отбивает каждый час мелодичным боем.
Между тем сформировавшийся в душе у Скарна еще несколько дней назад план был теперь принят окончательно. Игрок поднялся и, не обращая внимания на удивленный взгляд Маргариты, подошел к секретеру, который занимал почти все пространство у одной из стен тесной комнаты.
Глава тайного общества даже не шелохнулся, когда Скарн выдвинул ящик и извлек два однозарядных дуэльных пистолета ручной работы. Хозяин сам показал их ему, когда демонстрировал хранившиеся в комнате сокровища. Как и часы, пистолеты тоже были антикварными — изготовленными триста лет назад копиями оружия, сделанного и вовсе за тысячу лет до этого момента.
Скарн вытащил один патрон из коробочки с боеприпасами. Сейчас он мог запросто пристрелить Дома, но знал, что никогда не пойдет на подобный шаг. Тем не менее ничто не мешало ему пойти другим путем.
Скарн зарядил один пистолет, после чего убрал оба обратно в выложенный бархатом футляр и повернул его несколько раз вокруг своей оси. Затем он вернулся на место.
Водрузив футляр на стол, профессор снял крышку и снова повернул его несколько раз. Теперь он и сам не знал, который из пистолетов заряжен.
— Чейн, что вы надумали? — спокойно осведомился глава тайного общества.
— Хочу сыграть в другую игру, — пояснил Скарн. — Называется она «пятьдесят на пятьдесят». Вот это действительно игра, где принципы рандоматики бесполезны. Здесь наши шансы равны. — Ученый сглотнул слюну. — Заряжен только один пистолет. Я сам не знаю, какой именно. Выберите один. Когда пробьют часы, мы оба выстрелим.
Дом усмехнулся.
— Ага, понимаю. По-прежнему пытаетесь помешать мне добраться до пункта назначения, только сделать это вы решили с честью. — Помолчав, Маргарита добавил: — В свое время существовала похожая и фа под названием «русская рулетка». О подобной версии мне также доводилось слышать. Насколько я понимаю, это любопытная разновидность дуэли для ограниченных пространств.
Не колеблясь, председатель «Великого колеса» взял один пистолет за изогнутую лакированную рукоять, взвел курок и упер Скарну в грудь напротив сердца.