Великое Лихо
Шрифт:
До скал, из-за которых поднимались дымы, разведчики добрались ещё до полудня, но долго ползали меж каменных глыб, стараясь незамеченными подобраться поближе. Наконец Луне посчастливилось найти ложбинку, заросшую колючими кустами, по которой они с Зугуром и выползли на гребень скалы, увидев, наконец, горящие селение ахеев.
Селение было небольшим - три-четыре десятка плетеных из сучьев и виноградных лозы хижин, загоны для коз, хранилища для зерна. Горели почти все постройки, там и сям виднелись мечущиеся между пожарищ остророгие козы. На большой площадке посреди селения лежали вповалку трупы ахеев, все больше женщины и дети, около сотни.
– Рабы.
– коротко бросил Зугур. И тут внимание разведчиков привлекли крики и хохот, доносящиеся от одной из хижин. Там трое находчиков возились с истошно вопившей ахейкой.
– Не смотри туда!
– сурово приказал Зугур Луне: - Счету обучен? Попробуй сосчитать этих... что напали.
Луня начал считать, но глаза его против воли всякий раз возвращались к насильникам - Луня уже понял, что трое мужчин насилуют побежденную, грубо теша свою похоть. Вот, наконец, последний поднялся с распятой на земле женщины, что глухо рыдала, закрываясь руками, что-то сказал своим, все трое захохотали, а потом разом взметнулись три копья, и изнасилованная женщина умерла, разделив судьбу своих сородичей. Луня отвернулся, чтобы не видеть всего этого. Вот она, мерзкая личина войны, кровавая и поганая...
– Это хуры!
– уверенно сказал Зугур: - Уши начали резать, выблядки зуловские! Вот только...
– Что?
– прошептал потрясенный всем увиденным Луня.
– Никогда хуры верхом не ездили... Не было такого. Э, поглянь-ка, Луня! А это кто? А?!
На окраине пылающего селения, где нагруженные награбленным возы уже начали вытягиваться в линию, и влекомые волами, втягиваться в узкую лощину, ведущую из селения, среди конных и пеших хуров появился высокий всадник в островерхом бронзовом шлеме, черном кожаном плаще, с длинным мечом на боку. Властным жестом высокий подозвал к себе возящихся с мертвыми ахеями воинов - ко мне, мол, отдал несколько коротких приказов, и хуры, бросив истязать трупы побежденных, последовали вслед за ушедшей колонной рабов и возами. Вскоре в разграбленном селении ахеев никого не осталось...
– Это был ар.
– деревянным голосом сказал Зугур, садясь на камни. Вид у вагаса был обескураженный. Но Луня уже и сам понял - аров трудно спутать с другими - рост, одежда, оружие, стать и та особая властная манера говорить выдала бы ара, даже если бы он ночью в бане, натертый сажей, лежал под лавкой - по любимому присловию Луниной бабки.
– Никогда допреж такого не бывало!
– Зугур вскочил и в сильном возбуждении заходил по каменному пяточку перед сидящим Луней: - Ну, воевали раньше, ну, селения разоряли, ну в полон уводили... Но чтоб так! Чтобы всех баб и детей убить, снасильничав сперва, а мужиков увести! И чтобы ары этакое делали... Худо, брат Луня! Ой, худо!
– Зугур! Падай!
– диким шепотом прошипел вдруг Луня, дергая вагаса за край мехового плаща. Зугур сообразил быстро - оборвал себя на полуслове, рухнул, как подкошенный, перевернулся на живот, и посмотрел туда, куда указывал побледневший Луня. Воистину, было от чего побледнеть!
С крутых скал, что прикрывали селения ахеей от морских ветров, рыча и вертя отвратительными головами с ощеренными пастями, спускались к пылающим домам трое лихов.
– Вот куда они шли! Учуяли, твари, поживу! Пошли, Луня, уходим отсюда. Не след нам глядеть, что тут будет твориться...
Разведчики ползком покинули свое укрывище, продрались через кусты, и дальше понеслись во весь рост, спеша до заката успеть к своим. А за их спинами, в селении ахеев, лихи добрались до мертвых, и началось отвратное всякому людскому глазу пировище.
– Они, змеиный помет, поллуны там жировать будут.
– мрачно буркнул Зугур, когда они с Луней уже выбрались за скалы и побежали вдоль полосы прибоя по мокрой гальке.
– Их убить надо!
– так же мрачно, в тон Зугуру, сказал Луня. Вагас сплюнул:
– Против трех лихов целой дружиной надо, иначе - как вы, роды, говорите?
– кости можно складывать?
– Просто - костьми лечь.
– пробормотал Луня, и добавил, уже громче: Тогда побежали быстрее, вон, солнце уже к закату клонится...
* * *
Известие о разграблении селения ахеев, о убийствах и о зверствах находчиков потрясло Шыка и Фарна, а когда волхв услышал о том, что теперь в селении лихи пожирают мертвечину, то только горестно всплеснул руками:
– Что ж это... Род-заступник, вразуми меня, безголового, как мир людской к основам вернуть?
Зугур жестко прервал слова волхва:
– Это ещё не все, Шык! Хурам, что убили ахеев, приказывал ар!
– Ар?!
– волхв отшатнулся, с гневом и удивлением глядя на Зугура, потом повернулся к Луне, словно в надежде услышать иное, но ученик только утвердительно нагнул голову - да, ар это.
Шык сел на камень, обхватил голову руками и сидел так довольно долго Фарн успел развести костер, зажарить нанизанные на прутья куски убитой накануне морской птицы, путники вяло поели, наточили и почистили оружие, а волхв все сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, что-то бормоча про себя. Луня не выдержал, подошел:
– Дяденька, ты б поел, а? На пустой желудок и мысли тягостней! Давай, дяденька, я вон кусок припас...
– Я понял!
– неожиданно сказал волхв, выпрямился и обвел всех горящими глазами: - Я все понял! Ары захватывают рабов для строительства своих градов, берут только мужчин - чтобы не возится с остальными! Наверняка они заключили союз с хурами - чужими руками жар загребать сподручнее, это точно! О, Влес-предок, почему ж так-то все обернулось? Не иначе, Любо это Троерукий все содеял! Он - и те, кто Сва-астику поклоняются! Вот так-то. Корень зла, корень надо искать, но где?! Что же это, мы в Зул-кадаше зазря пластались, зазря людей положили... Хозяин зулский, выходит, не одним зулам хозяин - и ары ему теперь подвластны?
Волхв замолчал, а потом сказал уже другим голосом:
– Ладно, давайте ночевать, утром думать будем, на свежую голову, как дальше идти - прямо-то дорога закрыта, да и на север не свернуть - вся степь, небось, друг за другом охотится! Ох, лышко-лышенько...
Ночь прошла тревожно. Из-за скалистой гряды, у подножья которой ночевали путники, то и дело доносились далекие отзвуки барабанов - кто-то оповещал кого-то о чем-то, но кто, кого, и о чем? После полуночи на востоке, где-то там, где остался несчастный Гроум, неожиданно встало мертвенно-бледное зарево, потухло, а затем долго блистали в небе какие-то вспышки, словно кто-то кидал гигантские раскаленные угли об древесные стволы...