Великое однообразие любви

Драгомощенко Зинаида

«Солнечный свет играет…»

Солнечный свет играетв стволах кукурузы –Вином будто налили их,Узкий лист, по краям пожелтелый,сухо скользнет по руке,Солнечный свет заиграетв раскаленной капелькекрови…Стран но, будто ее не хватало,чтобы зелень запылала сильней.

«Странно, словно тебя не хватало…»

Странно, словно тебя не хватало,Чтобы научиться смотреть, запоминать,забывать и вновь возвращатьсяк воспоминаниям.Небожители (только неведомо кем)избавлены от подобныхстраданий –Стоило солнечному лучику лечьв

излучину локтя,Как открываются двери, и вижу я:Продрогшие стены, сырости пятнаи пасьянса оцепеневший фейерверк,Отпечаток туманный, на котором к шеетвоей тянется клюв отточенноготюльпана.Но стоит лучу родиться в узком листеИ ожить в дымной капельке крови –Передо мной ты опять, облеченная именем,Или золотом старым тающих листьевв сумерках августа.Пятый час.Прядь волос у пространстваотсекла часть лица,Час, другой, и года –Время лета, огней глубоких и ясных.

Август

В камыше, тростнике, доходящем до плеч,В зыбком песке у белоснежного горла –Заблудиться, поникнуть и лечь.Близость сна – воистину блаженная участь,Удел – недоступный богам.Пребудет вовек лишь редчайший дар синевыв рощах влажных небес, да у глаз,Да в струящихся венах лилейных.И опять – шелест воздуха смять,В тростники погрузиться, в высохший лес,где, рукою нашарив непросохшую землю,Молвим: скоро лету конец.Провисли комариные стаи, лампа блещет в углу,Расположенье планет в грозном ободе тьмыптицам лжет, уходящим кругами.Где же мы будем, скажи, когда сожгуткрыло мотылькаи пыльцу по ветру пустят?Что споем, когда легкой стопойсладость почуем мертвого тела?Движенье планет исказилось,Из звездных колодцев отравленный ветерслепые пьет времена.В пересохший тростник, в опаленный камышпогрузиться нам суждено, созерцаябред тишайший стрекоз на слюде…Где будем мы, когда кончится лето?

«Да, этот день казался ненужным…»

Да, этот день казался ненужным.В день этот разум стоял неподвижно в тенистыхколодцах созвездий.О, сколь дивно тело Господне! – рассеянно мыповторяли,Чудесны кудри его, что для пчел, будто улей,Для смерти – луг благоуханный, душистый.Но и это было не нужно.Прелесть лета неизъяснима, –Губы неуверенно шевелились,точно вор крался по крыше.Поросль сизая ветра на камне,Нитью ветхой увито запястье…Но и это было нам ни к чемуна отлогих, заросших осокойпустынях,После дождя,Задолго до жизни.

Тушь на мокрой бумаге

Захарову-Россу

1

кривой черный стволна грани неба и светаснег первыйдень неизвестно по счету какойничего мне не нужноя пьянголова не покрытана осевшем прибрежном снегуцепь следов наливается льдамисырые ангелы в воды глядятогней желтых плескв широких очахкто забылкто не помнил

2

ничего мне не нужновино плывет по бумагедень серым стал по краямрозов случайный лишайникнапоминает чью-то ладонькоторая все не кончаетсятравы опускаются в землюкак посуху – в воздухевереница идущихс посохом ктокто с руками пустымикто в домахкто под ними

Фальшивый венок сонетов

…и так легко не быть.

Ф. Тютчев

1

Нет перемен в кануны октября.Все тот же дождь,Как и вчера, как прошлый год,скупая дрожь дубовИ жесткий лист белесой солью заворожен.Не соль, а изморось, чью нежностьМы на лице чужом губами осязаем.Далек и кажется смешным июльский свет.Как будто ангел хриплый, гармоника у ртавитает.Теснит нас небо.Пряжа отражений порывом ветра спутана –Так времена теряют тени.Связь слепая листа и дерева мерцает –Поистине, нет перемен в кануны октября.

2

Нет перемен в кануны октября,Застыло все окрест.Большой проспект, как зеркало со сна –Столь пуст, что даже ли ст, измученныйдождем,Отрадный гость в прямых лесахиз черного стекла.Стволы безмолвны.Шаг шуршит в сырых покровах почвы.Горький лист присутствует в периодахнегромкой речи,Которой позже никому не услыхатьза пеленою пустоты, опущенной самойприродой.Вещий шорох шагов по тлеющей листвеостанется бесплоден.Мокрый ворот,Прихоть глаза,Из платья тело выскользнуть готово,Но тяготит сознание того, что это –как вчера, как прошлый год –Все тот же дождь.

3

Все тот же дождь.Все та же неизменность в вещах и памяти,Не рассказать, сколь смутен об лик идущегос тобой.С залива нестерпимо дует,Вьется влага по цепким сучьям,Брызжет томительною пылью на лицо.Еще один круг жизни завершен, –Нам не впервые так говорить,Тем паче, что возвратились к исходной точке.Так из пункта А когда-то вышел путник,Теперь он выцвел, обратился в плесень…Но забудем о путнике – нам ни к чемуследить за тенью, коль скоро самивлажным огоньком плывем средь стен, строений,Где в хвое прячемся, где в мох падем,Чтобы смотреть, вливаться слухом исступленным,Ждать – когда взлетит завеса ливняИ воссияет пиршество распада.А дальше – ветер,Дребезжащий флюгер,А выше – путник сбился…Ноздреватый лед, –Как и вчера, как в прошлый год.

4

Как и вчера, как в прошлый годНеторопливость сохранит нас для себя.Что до других – пусть месяц немого октябряих сбережет.Пусть флюгер, витийствуя, скрипит и мелетиз века в век зерно пустынь.Жемчужною мукой следы сокрыты,Пеной птичьей затянут остров.Всех забот теперь – в зрачок порожнийбезбольно вживить цветную бусинку воспоминаньяИ, глаз прищурив, проследить за тем,Как брат светлоголовый мой(угрюмый сон любви) – обув сандалии с крылами,Угасает во мглистой выси.Днесь плели мы ткань в скупой беседе,Ныне распускаем по нитке, паутинке, волокну,А вместо речи – скупая дрожь дубовДа жесткий лист – белесой солью заворожен.

5

Скупая дрожь дубовИ жесткий лист, белесой солью заворожен,бьется о кривизну корней чугунных.Сады осыпались, приоткрывая согласиеобугленных ветвей,А скользкий мрамор напоминаетсмерть позабытых рыб,чье серебро тускнеет неуклонно.Земная поступь меркнет,Знаки Зодиака беспечно спутаны,И кроет бледность лицо того, к то выбралкрылатые сандалии,Кого, не отрицая тяжести его земной,сословье птиц приемлетвершить суды в палящей синеве Эдема.Оставим их. О, нам и здесь не худоДышать на плод тугой в сетях тягучих дыма.В тумане след искать и думать,Что сыплется не соль, а изморось,чью нежность мы на лице чужом губами осязаем.