Великое плавание
Шрифт:
Но еще много часов мы потратили на то, чтобы исправить повреждения, нанесенные нам бурей. Снасти были спутаны и порваны, деревянные части изломаны, многие из карак дали течь. Но солнце сияло так приветливо, океан отсвечивал такой нежной голубизной, что наши плотники и конопатчики с радостью принялись за работу.
Покинув остров Ферро, мы уже двадцать дней находились в открытом океане.
Путь от Кадиса до Гомеры мы совершили в семь дней, а в первое путешествие на такое же расстояние мы затратили втрое больше времени. Только наш тяжелый адмиральский корабль несколько задерживал быстрый и легкий ход флотилии.
5 октября
Мы запаслись здесь водой и топливом и заполнили свободные места в наших трюмах новым грузом живой птицы, скота, семян и деревьев.
За островом Ферро простирался беспредельный океан, который так пугал и манил новичков.
Адмирал взял курс на Эспаньолу, но точного местоположения ее никто не знал, потому что изо всех, побывавших на островах, только один Алонсо Пинсон составил карту путешествия и теперь унес с собой эту тайну в могилу.
Адмирал надеется прежде Эспаньолы достичь золотоносных островов, лежащих на юг от нее, а также и острова Амазонок, на который нам не удалось попасть из-за гибели «Санта-Марии». Изменение курса и сорвавшаяся внезапно буря несколько затянули наше плавание, и мы начали испытывать недостаток в пресной воде. Людям, отправившимся в первый раз в море, это показалось большим лишением, и адмиралу пришлось тратить свое красноречие, чтобы поддержать слабых духом.
Мне очень понравился поступок дона Алонсо де Охеды. Получив небольшое количество воды для своих людей, он приказал разделить ее между солдатами, а сам отказался от своей доли. Он показал себя более благоразумным, чем Александр Македонский, выливший воду в песок.
Я наблюдал этого человека также во время бури. Как оказалось, он всю свою недолгую жизнь провел на коне и никогда не видел моря. Но он не хватался за снасти и за руки проходящих матросов, как это делали другие. Он, как заправский моряк, широко расставляя ноги, придавал устойчивость своему телу, и только на лице его появлялось упрямое и злое выражение, как будто не океан, а его злейший враг находился сейчас перед ним.
В субботу, 2 ноября, адмирал приказал командирам всех кораблей сравнить свои вычисления пройденного пути.
Синьор Марио обратил мое внимание на то, какими различными способами пользовались для этого капитаны. Пересу Ниньо, например, было достаточно плюнуть за борт, и его опытный глаз тотчас же подсказывал ему нужные сведения. Господин же, бросив за борт щепочку, основывает свои вычисления на прохождении ее мимо корабля, причем пользуется песочными часами. На «Кардере» имеются водяные часы, а на «Нинье» жгут светильник и по убывающему маслу определяют время. Самые быстроходные корабли при благоприятном боковом ветре редко проходят свыше четырех итальянских миль в час, что составляет одну лигу.
Но в наших вычислениях всегда возможны небольшие расхождения. Поэтому после сличения сведений оказалось, что, по данным «Кардеры», мы прошли восемьсот лиг, согласно сведениям «Гальехи» – семьсот девяносто, вычисления же «Маргиланты» показали восемьсот десять лиг. Я не думаю, что сейчас адмирал или кто-нибудь из капитанов сознательно преуменьшает или преувеличивает пройденные расстояния.
Но, как бы то ни было, господин оповестил, что в самое ближайшее время мы достигнем земли.
На следующий день опытный глаз адмирала по изменению цвета воды определил, что мы приближаемся к суше, и было отдано распоряжение убрать паруса.
Я не могу не подивиться умению господина делать богатые обобщения на основании самых ничтожных данных.
Отец Антонио де Морачена и синьор Хуан де ла Коса гораздо более сведущие космографы, чем адмирал, а капитаны «Гальехи», «Кардеры» и «Ниньи» гораздо более опытные моряки, но тогда как их знания лежат иной раз под спудом, адмирал свои знания и – еще более – свои предвидения умеет обращать себе на пользу. Синьор Марио де Кампанилла говорит, что, когда религиозные размышления не увлекают господина в высшие сферы, логика его ума поражает своей ясностью и непреложностью. Утром мы действительно увидели перед собой прекрасный остров, какие уже сотнями встречались нам в наше первое плавание. Вокруг него чернело, краснело и зеленело множество других островов, и люди нашей команды выказывали такое же восхищение, как и мы, достигнув в свое время берегов благодатного Сан-Сальвадора.
ГЛАВА XII
Об индейцах, которым не следует попадаться в плен
Первый открытый нами остров адмирал назвал Доминика, [82] так как это случилось в воскресенье. Следующий за ним был окрещен в честь адмиральского корабля Мария-Галанте, а затем мы открыли еще Дезидераду. Все три острова, покрытые густым непроходимым лесом, были необитаемы. Последний из этой группы размерами превышал остальные. Господин давно уже дал обещание монахам святой Марии Гвадалупской посвятить какой-нибудь остров их обители, а прекрасная растительность острова, его горы и реки так напоминали эту провинцию Эстремадуры, что он назвал его «Гвадалупа».
82
Доминика (исп.) – воскресенье.
Наши люди горели желанием сойти на берег. Поэтому, разглядев невдалеке от залива крытые пальмовыми листьями хижины туземцев, господин разрешил небольшому отряду отправиться в глубь острова на разведку. Синьор Марио взялся сопровождать вооруженный отряд. Я стоял у борта и грустно следил за тем, как солдаты садились в лодки. Проходя мимо меня, дон Алонсо де Охеда хлопнул меня по плечу.
– Прыгай за мной, мальчик, – сказал он.
– Вы угадали мое самое горячее желание, синьор, – ответил я, – но господин мой, адмирал, поручил мне помогать его преподобию синьору Антонио де Морачене при нанесении на карту этого острова.
– Ты знаешь много индейских слов, – сказал рыцарь, – и будешь более полезен нам на острове, чем здесь, на корабле. – И, так как синьор де Морачена с улыбкой прислушивался к его словам, он добавил: – А его преподобие отца Антонио мы попросим быть нашим заступником перед адмиралом.
Я очень боялся гнева адмирала, но соблазн был велик, и я спрыгнул в лодку. Мы взялись за весла, затянув песню, и через несколько минут наш ялик, опередив остальные, врезался в прибрежный ил.
Мы съехали на берег 4-го, а вернулись 7 ноября. И вот что случилось с нами за эти дни.