Великолепная пятерка
Шрифт:
— Чего мне жаль, — перебил его Дарчиев, — так это того, что вы не возникли в тот момент, когда бежал Вася. Вы бы его прикрыли, и он жил бы долго и счастливо. Пусть даже и с другим мужчиной, там, во Франции...
Он купил букет и медленно пошел к воротам кладбища, высоко держа посеребренную временем и скорбью голову.
Дарчиев: территория скорби
Вася Задорожный улыбался Дарчиеву своей вечной белозубой улыбкой, весь сплошное обаяние и жизнелюбие. Но улыбка была именно что вечной — пойманное фотографом мгновение запечатлелось на десятилетия, однако самому Васе повторить такую улыбку было уже не по силам, разве что где-то там на небесах ему была дана такая возможность...
Он не знал, как отнеслись ко всему сделанному им Васины родители, да это его и не особенно волновало. Он сделал то, что считал нужным, и душа его хоть отчасти успокоилась.
Дарчиев отпер замок на ограде, открыл ворота, вошел внутрь и положил букет цветов на мраморную плиту. Вася приветственно улыбался — примерно так, как он улыбался Дарчиеву восемь лет назад на пляже в Испании...
Улыбка — это было то, что удавалось Васе лучше всего. Он был неважным работником, у него была аллергия на дисциплину. Он не мог сосредоточивать свое внимание на одном предмете дольше десяти-пятнадцати минут, он был по-женски капризен... Но это был Вася. И многие сходили от него с ума. Если бы Дарчиев решился быть стопроцентно откровенным, то он должен был признать и за собой некоторый период подобного безумия — месяц или два, или три... Или год. Или больше?
Он сел на лавку рядом с могилой, достал пачку сигарет и закурил. Дым уходил в темнеющее небо, а Дарчиев думал о том, что на одной улыбке нельзя было строить опасные игры с огромной корпорацией. На одной улыбке далеко не убежишь, вот Вася и не убежал. К тому времени их отношения с Дарчиевым испортились, точнее, Вася решил, что Дарчиев ему больше неинтересен, а интересны Васе стали пожилые французские денежные мешки, с одним из которых он как-то познакомился в Питере... Видимо, Вася решил стащить у фирмы пару сотен тысяч, чтобы хватило на первое время во Франции, а там уж развернуться на полную катушку. Он не советовался с Дарчиевым, он просто взял и исчез, чтобы потом вернуться в виде свежего могильного холмика. Вася...
— Убери эту дурацкую улыбку с лица, — сказал Дарчиев. — Ты уже доулыбался, придурок...
Вася ничего не ответил. Дарчиев вспомнил то трудное время после исчезновения и гибели Васи, когда он ожидал репрессий со стороны СБ, но репрессии эти не последовали. Дарчиев предполагал, что в число близких друзей Васи Задорожного входил кто-то из верхушки СБ, оттого-то им и невыгодно было раскручивать этот скандал по полной программе. Так или иначе, все успокоилось, Дарчиев остался на прежней работе. Выводы он сделал, и никаких романов на работе больше не заводил, да и не с кем было — люди попадались то глубоко и безнадежно семейные, как Романов, то лишенные какой-либо привлекательности, как Монстр.
Дарчиев не заводил новых романов, но имелась одна связь, которая завязалась за пару недель до побега Васи, для Дарчиева это, быть может, был шаг отчаяния или безразличия, но в результате получилось то самое особое положение, про которое сейчас внезапно упомянул чертовски информированный молодой человек из «Интерспектра». Дарчиев подумал об этой связи, и уже в который раз он думал о ней с опаской: когда висишь на единственной ниточке, волей-неволей станешь опасаться, что она вдруг порвется. Эта нить запросто могла порваться. И тогда Дарчиеву отольется по полной программе, за все, на что раньше закрывали глаза...
Не то чтобы Дарчиев этого панически боялся, просто это было бы неприятное и несправедливое завершение долгой карьеры на благо «Рослава».
Дарчиев затушил сигарету и поднялся.
— Так...
В Службе безопасности уверены, что он поехал на кладбище плакаться над Васиной могилкой и оплачивать дополнительные услуги. Что ж, так оно и есть. Дарчиев быстро вышел с кладбища. Его машина одиноко белела среди здешней спецтехники — тракторов, небольших грузовичков и пары автобусов с табличкой «Ритуальные услуги» на лобовом стекле. Кажется, никакими «хвостами» тут не пахло. Молодой человек из «Интерспектра» покинул эту территорию скорби. Что ж...
Дарчиев не обманул молодого человека, когда сказал ему, что у письма не было обратного адреса. Адрес был указан не на конверте, а в самом письме.
Дарчиев сел в машину, завел мотор и выехал с кладбища в сторону Балашихи.
Боярыня Морозова: что-то случилось (3)
Ночь со среды на четверг выдалась для Морозовой особенно романтичной. Она провела ее в компании аж троих мужчин. Впрочем, все трое были специалистами-компьютерщиками с многолетним стажем, а стало быть, толку от них (в смысле романтики) не могло быть никакого.
Зато эти трое смогли распотрошить защитную систему «Рослава» — потому что теперь там была выставлена та самая охрана, которую команда Морозовой лихо и кроваво утащила из поезда Москва — Санкт-Петербург. Морозова помогла компьютерщикам, компьютерщики оказали ей ответную любезность, взяв с собой в очередной набег на информационные ресурсы «Рослава».
— Что ищем? — пробубнил один из интерспектровских сетевых асов, склонившись над панелью.
— Недавно открытые файлы на фамилию Романов. Романов Борис Игоревич, — сказала Морозова, помешивая ложечкой кофе. Она сидела за спинами компьютерщиков и не лезла в их дела, потому что все равно не могла им больше ничем помочь. Она предпочитала не мешать, а просто дожидаться результатов.
— По какому ведомству проходят эти файлы?
— Службы безопасности.
— Ну, вы задачи ставите, мадам...
— Мне за это деньги платят, — сказала Морозова. Это была не первая в ее жизни ночь, которую она проводила в офисе СБ. И даже не десятая. Много было таких ночей, чертовски много, иногда они случались по нескольку штук подряд, и это был особенный кошмар, возвращаясь после которого домой Морозова ощущала себя будто поднявшийся из забоя шахтер.
В этот раз особенно тяжким было то, что ни одно из направлений, по которым Морозова напрягала своих людей, не приносило конкретных результатов. Карабас и Дровосек сменяли друг друга в машине, слушая морозовскую закладку, но не услышав до сих пор ничего, кроме ленивой и бестолковой болтовни пары дежурных из рославской Службы безопасности. Монгол надумал раскрутить Консультанта на какую-то конфиденциальную информацию и сгинул. Скорее всего Монгола далеко и надолго послал Шеф, который, как известно, трясся над безопасностью Консультанта, как царь Кощей над своим златом.
Поэтому Морозова не спала, а долбила эту неподдающуюся стену — теперь с помощью компьютерщиков.
Эти трое весело щелкали клавишами, обменивались какими-то странными репликами и малопонятными шутками на своем собственном сленге, так что для Морозовой все это звучало просто как не содержащий никакой полезной информации шум, и этот шум ее к трем часам ночи сморил.
В четыре ее разбудили.
— Мадам, — сказал один из троих. — Кажется, поперло...
— Будете брать? — спросил второй, будто речь шла о покупке не слишком нужной вещи на сезонной распродаже.