Великолепное Ориноко
Шрифт:
Меню, правда, было простое, но зато гостям был оказан самый любезный прием. Само собой разумеется, разговор вертелся около цели путешествия трех географов, причем, однако, губернатор, как светский человек, воздерживался от выражения личного мнения в пользу того или другого предложения. Результатом было то, что разговор ни разу не перешел в спор, хотя и тут губернатору пришлось не раз отклонять разговор в сторону.
Так, между прочим, в один из моментов, когда Фелипе и Варинас начали повышать голоса, он ловко переменил тему, сказав:
— Не знаете ли, господа, нет ли между пассажирами «Симона Боливара» таких, которые направляются к верхнему течению Ориноко?
— Этого мы не знаем, — ответил Мигуэль, — но, кажется, большая часть их думает остановиться в Кайкаре, а другая — продолжит путешествие по Апуре до колумбийских поселений…
— Если только эти два француза, которые едут с нами, не направляются к верховьям Ориноко, — заметил Варинас.
— Два француза? — спросил губернатор.
— Да, — ответил Фелипе, — один из них старик, а другой юноша; они сели на пароход в Боливаре.
— Куда же они едут?
— Этого никто не знает, — ответил Мигуэль, — так как они очень неразговорчивы. Когда кто-нибудь хочет заговорить с юношей, старик, который имеет вид старо-то солдата, грубо вмешивается в беседу, а если кто-нибудь пробует настаивать на ней, то он резко приказывает племяннику — кажется, молодой человек его племянник — уйти в свою каюту… В общем, этот дядюшка производит впечатление воспитателя.
— Мне очень жаль мальчика, который находится в руках такого воспитателя, — опять вмешался в разговор Варинас, — так как он, по-видимому, очень страдает от грубого обращения.
— В конце концов, — сказал Мигуэль, — мы сегодня же вечером узнаем, направляются ли эти два француза к верховьям Ориноко. Меня это не удивило бы, так как юноша постоянно заглядывает в книгу своего соотечественника, ученого, который несколько лет назад исследовал истоки этой реки…
— Если они находятся в горных массивах Паримы! — воскликнул Фелипе, сторонник Атабапо.
— А если они находятся в горах Анд, — воскликнул Варинас, — в том самом месте, где начинается неправильно считаемый притоком Гуавьяре!..
Губернатор понял, что спор начинается с новой силой.
— Господа, — сказал он гостям, — этот дядюшка с его племянником возбуждают мое любопытство. Если они намерены остановиться в Кайкаре, если они не направляются в Сан-Фернандо на Апуре или в Нутриас — одним словом, если они предполагают продолжить свое путешествие к верховьям Ориноко, то я спрашиваю себя: какая же у них цель? Французы отважны, я согласен, они прекрасные исследователи, но эти южноамериканские территории стоили им уже нескольких жертв… Доктор Крево был убит индейцами в долинах Боливии, его товарищ Франсуа Бурбон пропал без вести. Правда, Шаффаньону удалось достигнуть истоков Ориноко…
— Ориноко ли? — возразил Варинас, который никогда не оставил бы без энергичного протеста столь чудовищное утверждение.
— Ориноко ли это, — ответил губернатор, — мы узнаем после вашего путешествия, господа! Итак, я говорил, что если Шаффаньону и удалось вернуться целым и невредимым, то, во всяком случае, он не раз рисковал быть убитым, как были убиты его предшественники. Право, можно подумать, что наша великолепная венесуэльская река притягивает к себе французов, не говоря уж о тех, которые находятся среди пассажиров «Симона Боливара».
— Да, это правда, — заметил Мигуэль. — Несколько недель назад два таких храбреца предприняли исследование в льяносах к востоку от реки.
— Вы правы, Мигуэль! — ответил губернатор. — Они были у меня. Это молодые люди двадцати пяти — тридцати лет, один, Жак Хелло, исследователь, другой, по имени Герман Патерн, один из тех натуралистов, которые готовы пожертвовать жизнью, чтобы открыть новую травку…
— И с тех пор вы не имеете о них никаких вестей? — спросил Фелипе.
— Никаких. Я знаю только, что они направились из Кайкары на лодке и что их видели около Буэна-Висты и в Урбане, откуда они отправились вверх по течению одного из правых притоков реки. С тех пор о них ничего не слышно, и их судьба не может не вызывать беспокойства.
— Будем надеяться, — сказал Мигуэль, — что эти исследователи не попали в руки квивасов или убийц и грабителей, вытесненных из Колумбии и кочующих под начальством некоего Альфаниза, беглого каторжника из Кайенны…
— Верно ли это? — спросил Фелипе.
— Да, по-видимому. Я не желаю вам встретиться с шайками квивасов, — прибавил губернатор. — Впрочем, возможно, эти два француза и не попали в западню; возможно, они счастливо продолжают свое отважное путешествие; возможно, наконец, ожидать со дня на день их возвращения через один из поселков правого берега. Желаю им такого же успеха, какой имел их соотечественник. Но говорят также об одном миссионере, который еще дальше углубился по этой территории к востоку: это испанец, отец Эсперанте. После короткого пребывания в Сан-Фернандо он решился отправиться еще дальше истоков Ориноко.
— Фальшивого Ориноко! — воскликнули в один голос Фелипе и Варинас.
Они бросили вызывающий взгляд своему сотоварищу, который, кивнув, сказал:
— Фальшивого с вашей точки зрения, мои дорогие друзья! — Мигуэль прибавил, обращаясь к губернатору:
— Мне кажется, я слышал, что этот миссионер учредил миссию…
— Да, миссию Санта-Жуана, в окрестностях Рораймы. И, кажется, она процветает.
— Трудная это задача, — сказал Мигуэль.
— В особенности когда дело идет, — ответил губернатор, — о том, чтобы обратить в католичество самое упорное из племен, бродящих по юго-восточной территории, — гуахарибосов. Первые годы об отце Эсперанте не было никаких вестей, и в 1888 году французский путешественник тоже ничего о нем не слышал, хотя миссия Санта-Жуана находится недалеко от истоков…
На этот раз губернатор поостерегся прибавить «Ориноко», чтобы не возбудить вновь спора.
— Но, — продолжал он, — года два назад о нем были получены сведения в Сан-Фернандо, и, по-видимому, его деятельность среди гуахарибосов дает желанные результаты.
До конца завтрака продолжался разговор о фактах, относящихся к местности, орошаемой средним течением Ориноко.
К полудню гости губернатора встали из-за стола и вернулись на «Симон Боливар», который должен был уйти через час.
Дядюшка и его племянник, вернувшись на пароход к завтраку, больше на берег не сходили. Они находились на мостике и издали еще заметили возвращавшихся на пароход Мигуэля и его товарищей.