Великолепное Ориноко
Шрифт:
Не обращая внимания на сдвинутые брови старого солдата и его неприветливое лицо, Мигуэль обратился к нему на французском языке, которым владел свободно:
— Господин сержант, мы имели удовольствие вместе ехать на «Симоне Боливаре»…
— …и расстаться вчера вечером, — ответил сержант Мартьяль.
Мигуэль сделал вид, что принял обращенную к нему фразу за любезность, и продолжал:
— Мои друзья и я только в Лас-Бонитасе… из разговора вашего племянника…
Рот сержанта Мартьяля начал кривиться. Это был плохой знак. Перебивая Мигуэля, он сказал:
— Разговора,
— Из разговора Жана Кермора с губернатором мы узнали о вашем намерении высадиться в Кайкаре…
— Я думаю, что нам не надо было спрашивать у кого бы то ни было разрешения на это?.. — возразил ворчун сухим тоном.
— Конечно, — сказал Мигуэль, решив не считаться с дурным приемом, который, очевидно, ожидал все его предложения. — Но, узнав о цели вашего путешествия…
— Раз!.. — процедил сержант Мартьяль сквозь зубы, точно высчитывая, на сколько вопросов любезного географа ему придется отвечать.
— Об условиях, при которых ваш племянник отправляется на поиски своего отца, полковника Кермора…
— Два!.. — произнес сержант Мартьяль.
— И зная, что вы намерены подняться по Ориноко до Сан-Фернандо…
— Три!.. — пробурчал сержант.
— Я хочу вам предложить, не нашли ли бы вы более подходящим, более выгодным и более безопасным совершить переезд из Кайкары в Сан-Фернандо вместе с нами, в одной лодке…
Предложение Мигуэля было вполне приемлемым. Казалось, не было причин отказываться от него. Выбрав достаточно вместительную лодку, впятером путешественники совершили бы переезд в более благоприятных условиях.
Таким образом, сержанту Мартьялю трудно было найти благовидный предлог для отказа. Однако, не посоветовавшись даже с племянником, как человек, решение которого было принято заранее, он сухо ответил:
— Чувствительно тронут, сударь, очень польщен!.. Но если бы даже ваше предложение оказалось еще более выгодным, оно нам не подошло бы.
— Но что же в нем неподходящего? — спросил Мигуэль, несколько удивленный тем, что его предложение нашли неприемлемым.
— Неподходящее потому… что не подходит нам! — возразил Мартьяль.
— Конечно, вы имеете свои причины так отвечать, господин сержант! — продолжал Мигуэль. — Однако я хотел быть вам полезным и ничем не заслужил такого обидного ответа…
— Очень сожалею… да… очень сожалею, сударь, — ответил Мартьяль, который чувствовал себя, очевидно, не совсем хорошо, — но я не мог ответить вам иначе как отказом…
— Отказ может быть сформулирован в известных формах, и я не узнаю в ваших речах любезности француза…
— Ну, сударь, — возразил старый солдат, который начинал горячиться, — тут не до любезностей… Вы сделали нам предложение… это предложение я имею основания не принимать, и я сказал вам об этом, как сказалось… не ища тонкостей фразеологии… Если вы находите нужным придраться к этому…
Надменный вид, который принял Мигуэль, не мог способствовать успокоению сержанта Мартьяля, не отличавшегося большим терпением. Тогда в разговор вмешался Жан Кермор:
— Прошу вас извинить моего дядюшку… Он совсем не был намерен вас оскорбить… То, что вы нам предложили, доказывает большое
— Очень хорошо, господин Кермор! — ответил Мигуэль. — Мы не намерены вас в чем-либо стеснять… И, несмотря на не совсем любезный ответ вашего дядюшки…
— Ответ старого солдата, сударь! — воскликнул сержант.
— Пусть так!.. Во всяком случае, если мои друзья и я сможем оказаться вам полезными во время путешествия.
— Благодарю вас за себя и за дядюшку, — ответил молодой человек, — в случае нужды, поверьте, мы не постесняемся обратиться к вашей помощи.
— Вы слышите, господин сержант?.. — спросил Мигуэль по пунасмешливо-полусерьезно.
— Я слышу, господин географ! — грубо ответил Мартьяль, не желавший сдаваться, несмотря на предупредительность Мигуэля.
Тогда Мигуэль протянул руку Жану Кермору, который дружески пожал ее. Это в свою очередь вызвало со стороны ужасного дядюшки грозный блеск глаз, сопровождаемый довольно внушительным ворчанием.
Когда сержант и юноша остались одни, то «воспитатель» сказал:
— Ты видел, как я его принял, этого подозрительного стрюка?..
— Ты скверно его принял, и — скажу прямо — ты был не прав.
— Я был не прав?..
— Со всех сторон.
— Что же, мне оставалось согласиться ехать с этими тремя боливарцами в их лодке!
— Ты хорошо сделал, что отказался, но надо было сделать это более любезно!
— Совсем не было необходимости быть любезным с человеком, который навязывается.
— Мигуэль совсем не был навязчив, он вел себя только как предупредительный человек, и его предложение следовало бы принять… если бы это было возможно… Но и отказываясь от него, ты должен был поблагодарить его самым вежливым образом. Кто знает, может быть, его друзья и он смогут чем-нибудь облегчить нашу задачу благодаря тем связям, которые они, конечно, имеют в Сан-Фернандо, и помогут нам отыскать: тебе — твоего полковника, мой добрый Мартьяль, а мне — моего отца…
— Так… Значит, я был не прав?
— Да, дядюшка!
— И прав ты?
— Да, дядюшка!
— Спасибо, племянник!
Лодки среднего Ориноко небольшого размера, выдалбливаются из стволов крупных деревьев, между прочим, из кашикамо. Большие же лодки делаются из особо выделанных досок, выгнутых на бортах и заостренных к носу.
При всем том эти лодки настолько крепки, что выдерживают перетаскивание их через пороги. Посередине их находится мачта, поддерживаемая штагом и двумя вантами; к мачте приспособляется квадратный парус, действующий как при попутном, так и при боковой ветре. Управляет лодкой при помощи длинного кормового весла рулевой. От мачты и до носа лодка открыта, и в этой части ее помещается экипаж, состоящий из десяти индейцев: рулевою и девяти матросов.