Великолепное Ориноко
Шрифт:
Главное заключалось в том, чтобы спасти лодки от ужасной бури. К тому же, по совету гребцов, пассажиры высадились на берег, где одно из индейских семейств, занимавшее довольно чистую хижину, предложило им свое гостеприимство. Эти индейцы принадлежали к племени яруросов, которые когда-то считались первыми в крае.
Семья состояла из мужа — сильного мужчины, его еще молодой жены, небольшой, но хорошо сложенной женщины, одетой в длинную индейскую рубаху, и двенадцатилетней дочери. К подаркам европейцев они отнеслись неравнодушно. Им дали: для отца — сигар, для жены и дочери — маленькое зеркальце и ожерелье из бус. Эти вещи считаются среди венесуэльских туземцев чрезвычайно ценными.
Из мебели в хижине были только гамаки, подвешенные к потолку, и три или четыре корзины, в которые индейцы складывают одежду и наиболее ценные инструменты.
Как ни был настроен против этого сержант Мартьялъ, пассажиры «Марипара» и он должны были разделить это гостеприимство сообща, так как ни он, ни его племянник не нашли бы ничего подобного в других хижинах. Мигуэль выказал себя по отношению к обоим французам даже более внимательным, чем его товарищи. Жан Кермор хотя и вел себя несколько сдержанно вследствие грозных взглядов своего дядюшки, все же ближе познакомился со своими товарищами по путешествию. Очень быстро завладела им и маленькая индеанка, которой понравилось ласковое обращение с ней Жана.
Пока снаружи ревела буря, путешественники проводили время в разговорах. Разговоры эти прерывались оглушительным громом.
Ни индеанка, ни ее ребенок не обнаруживали ни малейшего страха даже тогда, когда блеск молнии и удары грома раздавались одновременно, что свидетельствовало о близости электрического разряда.
Несколько раз вблизи хижины, как потом путешественники могли убедиться, молния разбивала соседние деревья.
Очевидно, индейцы настолько привыкли к этим, обычным на Ориноко, грозам, что не испытывали от них того подавленного настроения, которое в европейских странах овладевает даже животными. Этого нельзя было сказать о Жане. Правда, он не испытывал страха, но, во всяком случае, ему трудно было освободиться от того нервного беспокойства, которое овладевает иногда самыми решительными натурами.
До полуночи продолжалась беседа гостей индейца, и если бы сержант Мартьяль понимал так же хорошо по-испански, как его племянник, он принял бы в ней самое живое участие.
Эта беседа, начатая Мигуэлем, Фелипе и Варинасом, сосредоточилась на вопросе о причине, привлекающей в марте индейцев в эту часть реки.
Конечно, черепахи посещают и другие места Ориноко, но нигде их не бывает так много, как на песках между речкой Кабулларе и деревней Урбана. По словам индейца, хорошо осведомленного о нравах этих животных, ловкого охотника и рыболова, — и то, и другое слово одинаково подходят к этой охоте, — тут в феврале начинают собираться черепахи, причем количество их надо исчислять по меньшей мере в сотнях тысяч!
Само собой разумеется, что этот индеец, незнакомый с классификациями натуралистов, не мог сказать, к какой породе принадлежат черепахи, водящиеся в таком невероятном количестве по берегам Ориноко. Он довольствовался тем, что охотился за ними вместе с гуахибосами, отомакосами и другими индейцами, к которым присоединяются также метисы соседних льяносов, собирал их яйца, и совсем простым способом — таким же простым, как и добывание масла из оливы, — добывал из этих яиц масло. Обыкновенно это делается так: на берег вытаскивается лодка, поперек нее ставятся корзины с яйцами, затем яйца эти разбивают палкой, причем содержимое их, смешанное с водой, стекает на дно лодки. Через час после этого масло поднимается на поверхность; его нагревают, чтобы испарилась вода. Оно становится тогда светлым, и вся операция закончена.
— Кажется, — сказал Жан, ссылавшийся на мнение своего любимого путеводителя, — масло это превосходно?
— Да, превосходно, — подтвердил Фелипе.
— И эти животные, имеющие около метра в окружности, весят не меньше двадцати четырех килограммов, — добавил Мигу эль.
— Еще один маленький вопрос… — сказал Жан Кермор, обращаясь к Мигуэлю.
— Ты слишком много говоришь, племянник, — пробормотал Мартьяль, теребя свой ус.
— Сержант, — спросил Мигуэль, улыбаясь, — почему вы мешаете вашему племяннику учиться?
— Потому что… потому что ему незачем знать больше своего дядюшки!
— Хорошо, — возразил юноша, — но я все-таки задам свой вопрос: эти животные опасны?
— Они могут оказаться опасными благодаря своей численности. Очутиться на их пути, когда они движутся сотнями тысяч…
— Сотнями тысяч?..
— Да… Обыкновенно сбор яиц достигает пятидесяти миллионов штук. Принимая же во внимание, что среднее количество яиц одной черепахи достигает сотни, затем, что множество их раздавливается самими черепахами, и, в-третьих, что их остается достаточно, чтобы продолжать род черепах, я считаю среднее число черепах, посещающих пески Монтако в этой части Ориноко, в миллион штук.
Подсчет Мигуэля не был преувеличен. Действительно, эти животные собираются мириадами, как выразился Реклю, и эта живая лавина, точно наводнение, опрокинула бы на своем пути всякое препятствие.
Правда, люди уничтожают их в слишком большом количестве, и, может быть, когда-нибудь черепахи исчезнут совершенно. По крайней мере некоторые места улова, к крайнему сожалению индейцев, — между прочим, и пески Карибена, расположенные несколько ниже устья Меты, — уже покинуты черепахами.
Индеец рассказал любопытные подробности о поведении черепах в период кладки яиц. Они ползают тогда по пескам, вырывают ямы, около метра глубиной, и складывают туда яйца. Это продолжается около двадцати дней, начиная с половины марта. Затем они тщательно закидывают вырытые ямы песком, под которым яйца очень быстро созревают.
Помимо добывания масла туземцы бьют черепах и на мясо, которое очень ценится. Поймать их в воде, однако, почти немыслимо. Их ловят на песке, когда они держатся здесь разъединенно, при помощи палок переворачивая на спину. Это положение — самое отчаянное для черепах, так как перевернуться опять на лапы без посторонней помощи они не в состоянии.
— Есть и люди такие, — заметил Варинас. — Если, к несчастью, они падают навзничь, то уже не могут больше встать.
Этим верным замечанием довольно неожиданно закончилась беседа об оринокских черепахах.
Тогда Мигуэль, обратившись к индейцу, спросил его:
— Скажите, не видали ли вы при проезде через Буэна-Висту двух французских путешественников, которые поднимались вверх по течению реки четыре-пять недель назад?
Вопрос этот очень интересовал Жана, так как дело шло о его соотечественниках. Поэтому он с некоторым волнением стал ждать ответа индейца.
— Два европейца? — спросил индеец.
— Да… два француза.
— Пять недель назад? Да… я их видел, — ответил индеец, — их лодка останавливалась на сутки как раз там же, где теперь стоят ваши.