Великолепные Эмберсоны
Шрифт:
За исключением внешности (которая являлась выбором матери, а не его самого), Джорджи мало походил на знаменитого Цедрика Фаунтлероя. Было сложно представить, чтобы Джорджи, подобно герою из книжки, сказал: "Положись на меня, дедушка". Через месяц после своего девятого дня рождения, на который Майор подарил ему пони, мальчик свел знакомство с самыми отъявленными хулиганами из разных кварталов городка и сумел убедить их, что отчаянность богатенького мальчика с завитыми локонами может дать фору безрассудству любого из них. Он дрался с ними, в определенный момент впадая в исступление, когда разражался злыми слезами, хватался за камни и, с завыванием
– Черт тебя дери! Гляньте, волосы как у девчонки! Скажи, малыш, зачем у мамки кушак взял?
– Это твоя сестренка для меня украла!
– вдруг ответил Джорджи, притормаживая.
– Сперла с нашей веревки, пока белье сушилось, и отдала мне.
– Иди постригись!
– разъярился приезжий.
– И у меня нет сестры!
– Знаю, что дома нет. Я про ту, что в тюряге.
– А ну-ка слезай с пони!
Джорджи соскочил на землю, а его противник спустился с ворот преподобного мистера Смита - но сделал это со стороны двора.
– А ну выходи, - сказал Джорджи.
– Щас! Сам сюда топай! Да я тебе...
Вызов накликал беду, потому что Джорджи тут же перепрыгнул забор, - четыре минуты спустя миссис Мэллох Смит, услышав возню во дворе, выглянула в окно, взвизгнула и бросилась в кабинет пастора. Мистер Мэллох Смит, мрачнобородый методист, вышел на улицу и увидел, как юный Минафер энергично готовит гостящего в доме племянника к роли центральной фигуры в живых картинах, представляющих какое-нибудь побоище. Приложив немалые физические усилия, мистер Смит всё же сумел дать племяннику возможность убежать в дом, ведь Джорджи был вынослив, и быстр, и, как всегда в таких делах, невероятно упорен, но священнику, после эпической мощи потасовки, наконец удалось оторвать его от врага и потрясти за плечи.
– А ну перестань, ну же!
– ожесточенно орал Джорджи, вырываясь.
– Кажись, ты не понял, кто я!
– Всё я понял!
– отрубил разозленный мистер Смит.
– Я знаю, кто ты, и знаю, что ты позоришь свою матушку! Ей должно быть стыдно, что она позволяет...
– Заткнись и не говори, что моей маме должно быть стыдно!
Вскипевший мистер Смит был не в силах закончить разговор с достоинством.
– Ей должно быть стыдно, - повторил он.
– Женщина, которая разрешает такому паршивцу, как ты...
Но Джорджи уже добежал до своего пони и уселся верхом. Прежде чем пуститься в свой обычный галоп, он опять прервал преподобного Мэллоха Смита, закричав:
– Жилетку одерни, ты старый козел, понял? Поправь жилетку, утри нос - и катись ко всем чертям!
Такая преждевременная зрелость менее необычна, даже среди отпрысков Богачей, чем представляется многим взрослым. Однако преподобный Мэллох Смит столкнулся с подобным впервые и поэтому рвал и метал. Он тут же настрочил письмо матери Джорджи, в котором, взяв в свидетели племянника, описал преступление, и миссис Минафер получила послание раньше сына. Когда мальчик пришел домой, она с горестным выражением лица прочитала письмо вслух:
Дорогая мадам,
Ваш сын послужил причиной прискорбного происшествия в нашем доме. Он совершил неоправданное нападение на моего малолетнего племянника, приехавшего в гости, и оскорбил его грязной руганью и недопустимыми измышлениями о том, что некоторые дамы из его семьи пребывают в заключении. Затем он пытался заставить своего пони лягнуть ребенка, которому недавно исполнилось одиннадцать, тогда как ваш сын много старше и сильнее, а когда мальчик предпринял попытку скрыться от унижений, он преследовал его, перейдя границы моей собственности, и нанес ему жестокие побои. Когда я приблизился к ним, ваш сын начал намеренно оскорблять и меня, закончив богохульным пожеланием "катиться ко всем чертям", которое слышала как моя жена, так и наша соседка. Я искренне верю, что подобную невоспитанность следует излечить - как ради деловой репутации, так и ради доброго имени семейства, к коему принадлежит столь непокорное дитя.
Пока она читала, Джорджи беспрерывно бурчал что-то, а когда закончила, произнес:
– Старый врун!
– Джорджи, нельзя говорить "врун". Разве в этом письме неправда?
– Сколько мне лет?
– спросил Джорджи.
– Десять.
– Видишь, а он пишет, что я старше мальчика, которому одиннадцать.
– Это так, - сказала Изабель.
– Пишет. Но разве здесь всё неправда, Джорджи?
Джорджи почувствовал, что прижат к стенке, и промолчал.
– Джорджи, что из этого ты делал?
– Ты о чем?
– Ты сказал, ну, ему... Ты сказал ему "катиться ко всем чертям"?
Джорджи на миг нахмурился, но вдруг просиял:
– Слушай, мам, дед ведь об такого старого сказочника даже ног не вытирать не станет?
– Джорджи, нельзя...
– Я говорю, никто из Эмберсонов с ним связываться не будет, разве нет? Он же с тобой даже не знаком, так ведь, мам?
– Это не имеет отношения к делу.
– Еще как имеет! Я говорю, никто из Эмберсонов к нему домой не пойдет, а его к нам не пустят, а если так, к чему им знать об этом?
– Это тоже к делу не относится.
– Зуб даю, - горячо продолжал Джорджи, - зуб даю, если б он хотел к нам заявиться, то б заходил с черного хода!
– Но, милый...
– Это так, мама! Поэтому какая разница, говорил я ему те слова или не говорил? Это ж такие люди, не понимаю, почему надо с ними сдерживаться.
– Нет, Джорджи. Ты так и не ответил, сказал ты ему ту нехорошую вещь или нет.
– Ну, - начал Джорджи, - он сам мне ляпнул такое, что я из себя вышел.
– Этого он пояснять не стал, не захотел рассказывать маме, что рассвирепел из-за опрометчивых слов мистера Смита о ней самой: "Ей должно быть стыдно" и "Женщина, которая разрешает такому паршивцу, как ты...". Он даже не пытался оправдаться, повторив такие гадости.
Изабель погладила сына по голове.
– Ты сказал ужасную вещь, милый. По письму видно, что он не самый тактичный человек, но...
– Да он просто рвань, - сказал Джорджи.
– Так тоже нельзя говорить, - мягко отозвалась мать.
– Где ты нахватался всех этих дурных слов, о которых он пишет? Где ты мог их услышать?
– Мало ли где. Кажется, дядя Джордж Эмберсон говорил так. Он так папе сказал. Папе это не понравилось, а дядя Джордж над ним посмеялся, а когда смеялся, еще раз повторил.