Великорусские сказки Пермской губернии
Шрифт:
«Ти-го-го, сестрица,
Еще ти-го-го, милая!
Не подать ли те крылышко,
Не подать ли правильное?
Полетим с нами за море,
Полетим с нами за сине!»
Это брат ее летел; она ему и отвечает:
«Ти-го-го, братилко,
Ти-го-го, милый мой!
Не подай мне-ка крылышко,
Не подай мне правильное —
Не лечу с тобой за море,
Не лечу с тобой за сине —
Ещё есть у меня детище,
Ещё есть у меня милое!»
И эта станицапролетела. Летит четвертая. Опять один лебедь кличет:
«Ти-го-го, ладушка,
Ти-го-го, милая!
Не подать ли те крылышко,
Не подать ли правильное?
Полетим
Полетим с нами за сине!»
Она и отвечает:
«Ти-го-го, ладушка,
Ти-го-го, милый мой!
Ты подай мне-ка крылышко,
Ты подай мне правильное —
Полечу с тобой за море,
Полечу с тобой за сине!»
Она было вспорхнула; а Иван-царевич и поймал ее.
Пролетела и эта станица.Вот и говорит молода молодица Ивану-царевичу: «Кабы ты не схватил меня, улетела бы я в свое царство, в свое государство! А теперь, — говорит, — мне не с кем лететь: пролетел и милый мой лада».
И стали они жить да быть, да добра наживать. И теперя живут.
30(19). ИВАН-ЦАРЕВИЧ И ЦАРЕВНА-СТАРУШКА (Иван-царевич и царевна-лягушка)
Рассказал А. Д. Ломтев
Жил-был царь. У царя было три сына; и потом он дал им по стрелочке: «Куды ваши стрелочки полетят, туды и невест поезжайте сватать!» — Конечно, большакстрелил, у него в правую сторону улетела стрелочка; середний стрелил, у него влеву улетела; а Иван-царевич стрелил, у него полетела прямо и свильнула— залетела в топучееболото. На островке тут небольшая избушка стоит; в эту избушку заходит (Иван-царевич); сидит старушка, у старушки и стрелочка его: в руках держит. Иван-царевич и думает: «Неужели мне таку старуху замуж доводится брать?» — А старушка отвечает: «Да, Иван-царевич, видно, тебе доводится старушку взять!»
Иван-царевич долго продолжал — стрелочку искал — и есть захотел. Старушка в голбецспущалась, достала яйца и сметаны, набила яиц, чирлу(вроде яишницы, на сковороде зажарят, без хлеба) исправила. Накормила и говорит: «Иван-царевич, не опасайся! Я ведь на время старушка: день я старая, а к ночи молодая живу». — Иван-царевич и говорит: «Исправься не на долго время: я погляжу, какая ты молодая будешь?» — Она перебросила с руки на руки кольцы и исправилась такая фрейлина, что в городе нет: насколько красива и всем вышла. — «Веди меня, — говорит, — домой: время выйдет, так я буду завсегда молодая! А теперь мне нельзя, — говорит, — все-таки я буду старуха докудова».
Приводит он домой. Братья побрали невест хороших, а он привел старуху. Братья усмехнулись и невестки ихи,и царь усмехнулся над старухой: кого он привел. Царь и говорит: «Стало быть, это мое недоумленье: стало быть, залетела стрелочка, ему и приходится ее сватать! Надо бы добром сделать! (Я виноват сделался.) Нечего смеяться!» — Иван-царевич говорит: «Тятенька, мне особу комнату нужно: братья будут надо мной усмехаться, в одной комнате не буду я жить». — Царь приказал: «Которая тебе комната заглянется,в той и проживайся!.. Повечеру приходите ко мне, я вам задачу задам!»
Дал он им муки первого сорта поровнаку:«Которая у вас невеста лучше хлеб испекёт?» — Потом они приносят, отдают своим невесткам. Посылают хорошие невестки служанку: «Сходи к старушке, посмотри, как она будет притвор делать: она постарше нас, лучше испекёт хлеб». — Приносит она холодной воды, налила
Приходят все трое. Подает большак напервобулку свою. Царь взял булку в руки и говорит: «Да, — говорит, — эту булку голодающий, если три дня не ел, так поест»; настоль эта булка тяжела, отдулася верхняя корка, нижняя сожжена, а в серёдках пустота (не укисла). — Так же и середний сын подаёт, и у того оказалась этака же булка. «Когды солдаты голодные сделаются, тогда солдатам есть, а не мне!» — Иван-царевич развёртывает свою булку, подает родителю. Насколько его хлеб показался бел и лёгкий, рыхлый; царь сказал: «Вот это хлеб! Это хлеб — только прийти от обедни, с хорошими людьми чайку попить с этим хлебом. Старушка хорошо испекла! Знать-тоона мне будет милая сношка!»
Царь выдал им полотна поровнаку:«Пущай к утру они изготовят мне по рубашке: которая сошьет лучше рубашку?» — Приносит Иван-царевич, подает своей старушке полотно. Те посылают служанку: «Погляди, как она будет кроить!» — Старуха полотно взяла, вышла на поратноекрыльцо, изорвала его все в ленточки, на всякие клинышки. Сказала старуха: «Подымитесь, ветры буйные, и унесите все клинья по белому свету, чтобы я на это полотно и не глядела! (Шить неохота ей.) А предоставьте поутру рубашку, чтобы рубашка была готова!»
Служанка приходит, невесткам обсказывает, что «она изорвала на мелкие клинья и велела буре подняться, унести клинья, а сама не шьёт». — А они наняли таких служанок, чтобы сшить на машинке, поутру чтобы было готово.
Утро подходит; рубашка у старушки готова; завернула ее в полотняну скатерочку: «На, Иван-царевич, неси!»
Приносят все трое. Наперво большакподаёт свою рубашку. Глядит на эту царь рубашку: «Насколько накосо сшито и неровно обрублено! Это только рабочему носить, а не мне». — Середний подаёт: «Это рабочему не в воскресный день надевать, а только в будни носить ее: рубашка совсем неудобная».
Иван-царевич подаёт. Вывертывает царь рубашку и говорит: «Вот это рубашка! Только идти когда в церковь Христово причастье принять, а дома не носить ее; сшита, нигде и сшивку (сшивочку) нету, как отлитая!.. Завтра я излажу обед, а на обеде скажу, которая моя милая сношка… Завтра поутру прибудьте ко мне на обед все трое с женами!» — Иван-царевич приходит, похвалил свою старушку, что «ты не ударилась в грязь лицом, отцу понравилась твоя рубашка».
Старушка говорит: «Иван-царевич, ты сегодня один ночуй, я отправлюсь, а завтра поутру приеду в карете с гонцами (с фалеторами,значит); ты меня встречай!» — Поутру было заказано генералам прийти в гости, посторонним и своим детям. Все сходятся, а у Ивана-царевича все еще нет жены, не приехала его старуха. Вдруг она приезжает в золотой карете и с фалеторами.Выбегал царь и встречал сам. Иван-царевич выходил на двор, встречал и сказал, что «не нужно, тятенька, тебе встречать: это моя старушка едет!» — Тоон ее под руки из кареты принял, Иван-царевич; заходят с ним в отеческое зало.