Вельтаншаунг. Уровень второй
Шрифт:
Лишь юго-западная башня этого проклятого замка казалась самой безобидной. Я твердо решил сначала обследовать ее. Вдруг там найдется какая лазейка наружу!
Таращась по сторонам, крадучись по булыжной мостовой, я подошел к первому убитому мной в жизни человеку.
Это был парнишка лет шестнадцати. Наверное, только школу закончил, но не пошел в «фазанку», а отправился добровольцем в военкомат. Хотя, наверное, призывные пункты и училища в Германии по-другому назывались, но сути это не меняло.
Этот вихрастый парень старше меня
Они думали, что в сердце их Фатерланда никто на сторожей не нападет, но просчитались. Именно сюда и забросили Блецковича. Но он-то был настоящим солдатом. А я – лишь геймер!
Глаза погибшего остались открытыми. Они были холодными, как две ледышки, и в них отражалось небо. Мне казалось, что немец прикидывается мертвым, что стоит повернуться к нему спиной, как он вскочит и закричит: «Повелся!»
Я подкрался к убитому, схватил его автомат и попятился. Фашист, по-прежнему, оставался недвижим.
Я вытащил магазин из трофейного автомата, сунул боекомплект в рюкзак.
Фашист был определенно мертв. Сомнений в этом больше не было. Как только я понял это, в носу сразу же защипало, предательские слезы застили глаза. Я вел себя как девчонка, но ничего не мог с собой поделать. Хорошо, что друзья меня не видели.
Я до боли прикусил губу.
Нет, мне не жалко этого выродка. Он первый начал! Это он стрелял в меня, я лишь защищался! И, потом, он не кричал, как положено в игре: «Стой, кто идет?!»
Может быть, это и не игра, а иная реальность?
Мы, подростки XXI века, прямо сейчас сидим за компьютерами, а наши эмоции каким-то высокотехнологичным образом тырят прямо через интернет, чтобы потом нашими страхами, восторгами и ненавистью оживлять придуманные компьютерные миры игр!
Может быть, никакой реальной истории никогда и не существовало, и все, что нам рассказывали в школе – ложь, направленная на то, чтобы мы верили в недоказанное монголо-татарское иго. Или, что миром правит масонская элита США. Или, что люди чудесным образом народились от обезьян. Да мало ли в учебниках таких прописных истин, которые при научном анализе рассыпаются как песочные замки от дуновения ветра?
Возможно, мировых войн тоже, изначально, не было, да и возникли они именно путем переноса ворованных эмоций игроков на новейшие компьютерные программы. И это именно игры, задним числом, изменили и общее сознание, и даже саму реальность. В общем, настоящее восстание машин примерно таким и должно быть.
Терминаторы, шастающие по времени и убивающие ученых – это страшилка для детсадовцев. А вот изменение психики во время игры на сотовом телефоне – больше похоже на правду.
Наверное, я выдумал это прямо сейчас и для того, чтобы не сойти с ума. Ведь если я смог провалиться в матрицу, то, значит, и книжные, и игровые персонажи, время от времен, прорываются в реальность.
Я вытер слезы.
Да ну и пофиг! Кто и что там ворует – не мое дело. Важно: остаться в живых и вернуться домой, остальное – от лукавого. Я же точно знаю, что меня сейчас дурят. Этот юнит никогда живым не был.
Наверное…
А, даже если меня втянуло не в игру, а перекинуло во времени назад, все эти фрицы – давно мертвы.
– Вер?!!! – окрик из-за спины вывел меня из прострации.
Я дернулся, обернулся и начал палить еще с разворота.
Немец был далеко, но он вскрикнул, взмахнул руками, шмякнулся лицом вниз.
Ладно, принимаю правила игры!
Я бегом отправился к погибшему, схватил его автомат, вынул рожок с патронами, заменил им свой, который, действительно, оказался пустым. Щелкнул затвором.
Живые тут или мертвые – не все ли равно? Я знаю, что они со мной сотворят, если поймают! Они вырвут ногти, сожгут волосы прямо на голове, начнут пластами срезать кожу со спины на ремни. Все это во время войны они делали с живыми! Они – звери в арийской личине, их нельзя жалеть. И нельзя им сочувствовать!
Я переступил через погибшего и взбежал на небольшую лестницу, ведущую к обычной деревянной двери юго-западной башни.
Я не стал открывать проход пинком, прекрасно понимая, что можно отбить себе пальцы ног. А, кроме того, лишний шум только привлечет внимание.
Затаив дыхание, я плавно толкнул дверь вперед и осторожно протиснулся в открывшийся проем.
Мне повезло.
Три немецких офицера склонились над столом, на котором была расстелена карта. Они о чем-то оживленно спорили.
Не знаю, что они там обсуждали, но если я попал в замок в 1943 году, то русских войск поблизости быть не могло.
Я не стал кричать: «Сдавайтесь!», а просто открыл огонь. Да, со спины. Да, по подлому. Но, блин, честно эту игру не пройти, а я не кошка, у которой девять жизней!
Один упал плашмя на карту. Другой – развернулся, но ничего не успел. Его пенсне сорвалось с носа и принялось жалостливо покачиваться на цепочке в районе груди. Немец уже был мертв, но почему-то не падал.
А вот третий – самый шустрый – нырнул под стол, из-под него – шмыгнул к стене, скрывшись в небольшой нише. Там его не достать. Да я его и не видел.
Фашистская пуля пронеслась возле моей шеи – не хватило пары сантиметров, чтобы разорвать горло. Я судорожно сглотнул и отпрыгнул обратно, к двери.
В тот же миг второй, мертвый, офицер, наконец-то, упал, завалившись на бок.
Воспользовавшись грохотом падения, живой немец метнулся из ниши, стреляя в меня на ходу из своего пистолетика. В отличие от остальных, он вырядился не в серый, а в черный мундир; и был похож на грача, бегущего по снежному полю.