Вельтаншаунг. Уровень второй
Шрифт:
А если нас обоих отшвырнет, тогда придется искать волшебный рубильник. Такая штука не может быть магической, основанной на чертовых заклинаниях. Это явно машина, работающая на электричестве. Нужно будет лишь обесточить ее. Да еще так, чтобы самому не поймать смертельный заряд.
– Швидче, пан Ганс. – покрикивал я на пленника, зачем-то по-прежнему отыгрывая перед всем миром свою шпионскую легенду засланного польского казачка.
Если честно, то, предполагая, что меня перенесли во времени, я, все-таки, в душе, в это не верил. Слишком уж приторно-беззаботным
И вот мы опять на волшебной границе.
– Эй, Ганс, дай лапу, блин, на счастье мне!
Немец растерялся. Он воспринял это буквально:
– У меня есть заячья лапка, но она дома. Да и зачем она вам? Это сильный амулет, но он личностный.
Вот же попался умный человек! Похоже, он ничего не знает о Есенине.
– Руку, болван! – засмеялся я.
Сторож совсем растерялся. Осторожно протянул мне пальцы и почему-то зажмурил глаза. Губы толстяка шептали молитву, а лоб покрылся испариной. Он боялся меня, словно я сейчас отрублю его ладонь и приставлю к тайному замку. Наверняка, такие сейф-двери здесь уже есть.
– Да что ты трясешься? – я сжал его руку мертвой хваткой. – Я немцами не питаюсь.
– Ты их по-другому используешь? – взвизгнул толстяк. – Сразу предупреждаю: я – не такой! К черту толерантность! Я буду защищаться!
Я не совсем понял последнюю тираду. Наверное, увалень боялся, что я стану к нему приставать, вот умора! Мне бы такое никогда и в голову не пришло. Возможно, всякие извращения в будущем – норма. Тогда зачем же мы умирали за такое вот, прости господи, всеобщее позорно-демократическое разложение?
– Не трясись. Мне нужно на ту сторону.
Немец опять не понял.
– Черт бы тебя побрал, Ганс! – заорал я, понимая, что сейчас только крик и выстрелы могут привести «помощничка» в чувство. – Если меня отбросит назад, а ты останешься один – беги к своим. Убивать я тебя не буду.
Я демонстративно отбросил назад автомат как можно дальше.
Сторож мотнул головой, внутренне собрался. И мы ринулись вперед.
На этот раз меня ударило гораздо сильнее и отшвырнуло дальше. Я зашиб локоть, не сразу смог подняться.
А Ганс стоял по ту сторону свечения и смотрел на меня, разинув рот. Он, вообще, никак не собирался спасать свою жизнь. Ту-у-упой!!! Да, немцы уже не те.
– Эй, террорист, – сказал вдруг Ганс, – что с тобой стряслось?
– Не видишь: споткнулся. – вздохнул я. – Глазки у меня пьяные, слепые. Ножки тонкие, худые. Вот и упал. А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все – хорошо!
– Типа, это – шутка? – догадался собеседник.
– Нет, – отрезал я, – суровая правда.
– Я понял! – просиял толстяк. – Ты слишком четко артикулируешь. Ты говоришь «зер гут», а не «зеа гут»[2]. Да и «эр» произносишь неправильно. Ты не жил в Германии. Акцент выдает славянина. Ты – шпион!
– Не прошло и полгода, а до страуса все уже и дошло! – вздохнул я. – Да, я прилетел, чтобы украсть из ваших подземелий сыворотку правды. Очень уж хочется ее вколоть некоторым политическим деятелям.
– Я не могу бросить человека. Это не правильно.
Да-с, потомки немцев меня, однозначно, бесят. Видимо, не зря мы с такими вот фрицами и воевали.
– Тебе нужно сдаться. И попросить политического убежища. На волне санкций и недовольства действиями нашего правительства, чиновникам придется ускорить выдачу паспорта. Я понимаю, в России жить трудно. Вы заслали диверсантов на свободную Украину и ведете партизанскую войну в ее восточных пределах. Вы создаете Донецкие, Луганские суверенные республики, но это не правильно. Скажи им, что сбежал оттуда, из зоны боевых действий, что ты – за демократию. Тебе поверят.
Похоже, в будущем, все умом тронулись! Как Россия может воевать с Украиной? Ну, с Польшей, Швецией, Финляндией – понятно. Но с Украиной… А что ж тогда не с Белоруссией или с Поволжьем или с Сибирью и Уралом? Или, скажем, Москва ополчилась бы против Питера. Бред!!!
Или немец прав? И Третья мировая война за господство над всей землей продолжается?Что-то совсем не нравится мне такое будущее.
Но додумать не дали.
Из стены, отделяясь от тени, выступил знакомый уже силуэт ангела с перебитым крылом. Что ж, стало быть, я все там же, никуда не перемещался. Хотя, ангелы – они же вечные, им столетие вперед, век назад – все едино.
Ганс тоже увидел призрака. И вот теперь глаза его расширись от ужаса, он заорал и бросился наутек. Ну, слава богу! А то как-то поднадоел этот тип, застрявший обеими ногами в том безмятежном детстве, когда враги бывают только в играх, а смерть случается где-то далеко, и точно не в твоем дворе.
Я подмигнул туманной фигуре:
– Может, скажешь чего для разнообразия?
Но крылатый говорить не желал. Молчал окаянный. Сейчас сюда полицейские прибегут, а этот посланник небес так и будет торчать тут немым укором!
– Что ж ты, серафимская рожа, рта открыть не можешь? Бородатый идол запретил, да?
Но ангел, похоже, и, правда, был из высших сфер. Ему до газового фонаря были все мои насмешки. Вот только смущало меня его покалеченное крыло и угрюмое лицо. Это была мировая скорбь, средоточие страдания. Мне почему-то ангелы виделись по-другому: эдакие тупенькие, славненькие слащавые красавцы. А демоны – все уродливые похотливые рогоносцы.
– Вот что ты пристал-то? – вздохнул я.
Ангел поднял руку и указал на стену.
Кажется, я понял. Здесь есть какой-то потайной проход. Видать, я все еще в замке. Просто отлучился в одну из запретных комнат. Только зачем мне опять помогают?
– Да понял я, понял… – проворчал я ангелу, настойчиво указывающего путь к спасению.
Я подошел к нужному месту и начал его простукивать.
Есть! Гулко ухнула пустота под обшивкой. Но тайная дверь не открылась. Здесь когда-то был виток тоннеля, который намеренно заколотили, но не засыпали.
Я ударил по стене прикладом и пробил стену насквозь. Да, хлипко в будущем строят!