"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Они медленно шли по берегу Темзы. Стивен посмотрел на отца и вдруг спросил: «Папа, а ты маму всегда любил?»
— А как же, — Волк усмехнулся, — с первого взгляда, ну, да я рассказывал тебе, как мы с ней на лошадях катались, там, в Сибири. А потом я ее стрелять учил.
— Ну, — присвистнул подросток, — тетю Мэри не надо учить стрелять, она сама — кого угодно научит. Надо было тебе на ней жениться еще тогда, — он махнул рукой в сторону реки, — как ты на Москву ездил.
— Надо было, — согласился Волк, и, сняв плащ, расстелив его на берегу, сказал: «Садись-ка.
Видишь, сглупил я тогда, со мной тоже такое бывает».
Стивен подпер подбородок кулаком и вдруг, радостно сказал: «Значит, теперь можно самому не готовить. Не то, что бы я не любил готовить… — спохватился мальчик.
— Отчего же, — возразил Волк, — Мэри тоже будет при дворе, у нее не всегда будет время заниматься хозяйством, дорогой мой. Так что, — он поцеловал белокурую голову, — можешь продолжать делать свои завтраки, они у тебя отлично получаются.
— Значит, теперь у меня есть маленькая сестра. Это здорово, — Стивен улыбнулся, — еще одна Марта.
— Надо сказать, — подумал Волк, искоса взглянув на сына. «Он уже большой мальчик, поймет».
Мужчина поднял какую-то палочку, и, бросив ее в Темзу, глубоко вздохнул: «У тебя и маленький брат есть».
Стивен, молча, слушал, а потом спросил: «Но как, же так, папа? Я думал, — мальчик покраснел, — что, ну, надо жениться…
— Надо, — согласился Волк, — и я, конечно, женился бы, — он развел руками, — если бы мать Питера этого захотела. Просто, — он помолчал, — я тебе этого еще не говорил, но сейчас скажу — мы оба сделали ошибку, но ребенок, — Волк улыбнулся, — Питер — он, ни в чем не виноват. И он каждый год будет с нами, следующим летом — в Париже, а потом — его будут привозить в Квебек. Так бывает, — он посмотрел в зеленые глаза сына и осторожно сказал:
«Я не горжусь тем, что случилось, сыночек, но Питер — он такой, же ребенок мне, как и ты.
Как Дэниел. Как вы все, — он указал в сторону черепичных крыш Дептфорда.
— Да, — Стивен взял его руку, — я понимаю, папа. Ну, — мальчик улыбнулся, — значит и младший брат, и младшая сестра. Хорошо.
— Иди-ка сюда, — Волк обнял его, и Стивен вдруг спросил: «Папа, а там, на севере — красиво?»
— Очень, — он закрыл глаза, вспоминая темно-синюю воду и белые, блестящие, режущие глаз айсберги.
— Я бы хотел, — серьезно сказал мальчик, — открывать новые земли.
— О, — Волк похлопал его по плечу, — тогда мы едем в нужное место, сыночек. Потому что там, — мужчина потянулся, — перед тобой будет целый континент. Как Сибирь, — добавил он, и внезапно увидел перед собой уходящие ввысь, могучие горы со снежными вершинами.
— Где я только с тех пор не был, — подумал Волк, — а их — никогда не забуду. И Москву тоже, жаль, конечно, что уже не вернуться туда.
Он чуть слышно вздохнул и услышал голос сына: «Тогда я буду тем, кто пойдет дальше, папа».
— Ну, уж нет, — Волк поднялся и подал ему руку, — это мы с тобой вместе сделаем, мой дорогой. Пошли, — он улыбнулся, — пора нам обедать, Марта, наверное, уже и на стол накрыла.
— Рошадка! — мальчик застыл на пороге комнаты и страстно повторил: «Рошадка!»
— Иди, конечно, дорогой, — Джон подтолкнул племянника. Констанца оглядела свою бывшую студию и улыбнулась: «Даже невозможно представить, что тут когда-то стоял телескоп».
— Телескоп я им поставлю, — Джон взял у нее второго сына. «Попозже, когда подрастут.
Видишь, — он указал на детскую, — глобус уже есть, это твой, старый».
Женщина посмотрела на большой глобус на дубовом постаменте и вспомнила ласковый голос: «Правильно, милая. Это Англия, а вот Италия. А это — Рим».
— В Риме мой папа, — сказала маленькая, рыженькая девочка и, добавив: «В тюрьме», — прижалась щекой к сухой, сильной, совсем не стариковской руке.
— Скучаю по отцу, — вдруг сказала Констанца и чуть вздохнула. Ноги утопали в персидском ковре, маленькие, резного дерева кроватки под кружевными балдахинами стояли рядом, в кедровых сундуках — Констанца приподняла крышку, — лежали деревянные куклы. «И домик тоже есть, — она улыбнулась и присев, заглянула в полукруглое окно под крышей кукольного домика. «Джон, — удивилась женщина, — это же моя студия. И я тоже там».
— Ну конечно, — мужчина погладил племянника по голове. «А ты качайся, Питер, сколько угодно».
— Ага, — тот рассмеялся и продолжил. «А это «Ворон», — Констанца прикоснулась к модели корабля, что стояла на полке. «И на палубе мы с Николасом, и Тунерк, — она погладила рыжую шерсть маленькой собаки.
— Это чтобы твои племянницы знали — где вы, — просто сказал Джон и, принюхавшись, добавил: «Пойдем, дорогой Джордан, помоемся и переоденемся».
— Да я сама, — запротестовала Констанца, но брат уже открывал дверь в умывальную — выложенную мрамором, с серебряными тазами, шелковыми салфетками и рядом хрустальных флаконов на изящном столе.
— Я, — обернулся он, — отец двоих детей, дорогая сестра, так что доверься мне, — он стал ловко разворачивать сверток с Джорданом. «Чистые пеленки там, — он кивнул на расписанный картинками диковинных животных итальянский комод. «А присыпка там, — он указал на эмалевую шкатулку. «Миссис Стэнли в переписке с какой-то итальянской акушеркой, та рекомендует тальк, и правда, — он стал мыть Джордана, — очень удобно».
— Джон, — сказала Констанца, рассматривая флаконы, — зачем Веронике и Джо ароматические эссенции? Им семь месяцев!»
— Пригодятся когда-нибудь, — он запеленал Джордана и протянул сестре. «Пошли, поедим, я Питера покормлю, а ты, — он кивнул на смуглое личико племянника, что не сводил с него темных, пытливых глаз, — вот этого».
— Я хочу написать учебник, — сказала Констанца, придерживая на коленях заснувшего сына, одной рукой орудуя серебряной вилкой. «Мы тут до Рождества, потом пойдем в Амстердам, мне надо поработать с тамошними мастерами. Как раз время есть. Для детей, по математике. Я, еще, когда в школе преподавала, поняла — нужен простой, а то все эти руководства, что сейчас есть, — женщина махнула рукой, — неинтересные. С задачами, которые будут понятны детям».