"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Для торговца какого-нибудь? — удивился кузен. "Так давай я с тобой пойду, переведу — что надо".
Он увидел румянец на смуглых щеках. Отложив перо, мужчина покачал головой: "Даже не думай".
— Виллем! — услышал он умоляющий голос. "Пожалуйста, я прошу тебя…Я не могу, не могу, мне надо с ней встретиться. С Мариам, — добавил мужчина обреченно.
Виллем поднялся и злым шепотом проговорил: "Питер, ты ли это? Ты понимаешь, что ты делаешь? Отрубят голову не только тебе, но и мне тоже, а у меня семья".
Лазоревые глаза холодно блеснули. Питер, откинувшись на спинку кресла, выставил перед собой ладонь.
— Первое, — он загнул палец. "Никто никому не будет рубить голов, потому что никто ничего не узнает".
— Она отнесет шаху Аламу твою записку и тогда нам всем конец! — прошипел Виллем.
Питер, коснувшись фигуры черного короля, что стояла на шахматной доске, — повертел ее. "Второе. Ничего Мариам ему не отнесет, поверь мне, — спокойно сказал мужчина. "Я рискую, конечно…"
— Чем? — ядовито спросил Виллем, прислонившись к мраморному камину.
— Тем, что она не может не разделять моих чувств, — пожал плечами Питер, — но этот риск я предусмотрел. Больше никто ничем не рискует. Я все продумаю, обещаю.
Виллем тяжело, долго молчал. Питер, встав, подошел к раскрытому окну: "Я прошу тебя. Ты ведь тоже — любил, и любишь, Виллем. Я не могу, не могу уехать, не встретившись с ней".
— Любил, — подумал Виллем, искоса смотря на прямую, жесткую, в темном халате спину.
Мраморный купол мавзолея отливал серебром в свете полной луны. Он почувствовал рядом ее руку — маленькую, теплую, и тихо шепнул: "Ты не бойся, Лакшми, я что-нибудь придумаю. Только не уезжай, пожалуйста, не оставляй меня одного. Мы можем…"
Она встала на цыпочки, и, положила голову ему на плечо: "Нет, любовь моя. Мы ничего не можем. Ты христианин, а я — нет, ты богат, а я — бедная девадаси, танцовщица. Наши дороги сошлись на мгновение и разойдутся навсегда. Не ищи меня, — она поцеловала его и, пошла к выходу из сада, шурша сари, чуть позванивая браслетами на тонких, нежных запястьях.
— Восемнадцать мне было тогда, — вспомнил Виллем. "А потом я уехал в Старый Свет, и встретил Луизу. Правильно я ему говорил — когда любишь, то не боишься, — он глубоко вздохнул. Присев за стол, потянув к себе чернильницу с пером, Виллем велел: "Диктуй".
Питер внезапно, ярко покраснел: "Подожди, я лучше напишу, а потом переведешь".
Виллем посмотрел на ровные строки записки: "А почему ты так уверен, что она из Европы?"
— Потому что я видел ее вблизи, — спокойно ответил Питер. "Она наверняка знает французский или немецкий, а значит, — он внезапно, широко улыбнулся, — мы сможем объясниться. Мы бы и так смогли, — добавил мужчина, запечатывая письмо, — просто это бы заняло больше времени".
— А как ты собираешься его передать? — поинтересовался Виллем, наливая себе остывшего кофе. В саду робко распевались птицы, черепичные крыши торгового квартала чуть золотились под встающим солнцем.
— Рейнхардт, — Питер спрятал письмо в карман халата. "Вернее, его Фарзана. Они мне помогут".
— Этот наемник сдаст тебя с потрохами шаху Аламу, — сердито пробурчал Виллем.
Питер усмехнулся.
— Дорогой кузен, если бы я хотел нанять армию Вальтера для охраны моего особняка на Ганновер-сквер, моей конторы в Сити, моих складов в Ист-Энде, моего поместья в Мейденхеде и охотничьего домика в Озерном Краю — я бы мог это сделать хоть завтра. Именно потому, что Вальтер наемник, он и служит тому, кто больше платит. И вообще, — он поднялся и зевнул, — не забывай, жалованье Вальтера и его людей — тоже идет из кармана компании. То есть моего — как члена правления и акционера.
Виллем закинул руки за голову: "А если ты ей не по душе пришелся?".
Питер усмехнулся: "Как говорят в Обществе Ллойда, — мы страхуем от всего, кроме сердечных ран. Посмотрим, — добавил он. "Вот теперь я со спокойной душой могу идти спать, Виллем. Спасибо тебе".
— Ты бы то же самое для меня сделал, — отозвался его кузен. Питер, посмотрел в карие глаза: "Да".
Вернувшись в свою комнату, он подошел к окну. Солнце всходило, город просыпался. Питер, глядя на стены Красного Форта, шепнул: "Потерпи, Мариам. Уже скоро".
Фарзана пощекотала Мунира, и тот зашелся смехом.
— Мальчик, — сказал он, оглядывая тюрбан и шаровары женщины. Та улыбнулась и покачала головой: "Девочка, просто воин. А ты, мой хороший, — она разломила кусочек халвы и дала ребенку, — будешь воином?"
Мунир облизнулся: "Нет. Вот, — он погладил мраморную стену зала, — хочу так".
— Строить будешь? — ласково спросила женщина.
— Ага, — ребенок залез к ней на колени, — они сидели на шелковых подушках у бассейна. Ребенок озабоченно спросил: "Мама?"
— Мама занята, — Фарзана достала из-за пояса кинжал с золоченой рукояткой: "Не надо ей мешать. Посмотришь мой нож?"
Мунир стал вертеть в руках кинжал. Фарзана, обернувшись к ложу, сердито вздохнула: "И что она тянет? Писала бы уже ответ, тут и думать нечего. Если бы не Вальтер, — женщина лукаво усмехнулась, — я бы и сама за таким куда угодно пошла. Тем более, он ей и сыну жизнь спас".
Марья неслышно села рядом, и взяла зевающего ребенка: "Фарзана-бегум, я не могу".
— Не будь дурой, — сердито отозвалась женщина. Улыбнувшись, она положила свою сильную, маленькую руку поверх белых, нежных пальцев: "Прости. Что он тебе пишет?"
Марья вытащила из складок шелка свернутый кусочек бумаги. "Вот, — обреченно сказала она. Женщина прочитала. Подняв на Марью темные глаза, она помолчала: "Ты не бойся. Он что-нибудь придумает, он умный, это видно. Умный и отважный. Уедешь с ним, и забудешь, — она обвела рукой покои, — обо всем этом".
Марья уронила белокурую голову в ладони: "Фарзана, он ведь совсем, совсем ничего обо мне не знает. А как узнает…, - она махнула рукой и не закончила.
Фарзана погладила по голове дремлющего мальчика: "Что ты жена шаха — он это знает. Что у тебя другой муж был, — она кивнула на Мунира, — тоже. Если мужчина тебя любит, Мариам, так это ему все равно. Я тоже, знаешь ли, — она легко поднялась и прошлась вдоль бассейна, — пока Вальтера не встретила, девадаси была. Понятно, чем занималась. Давай, — она принесла резной столик и поставила перед Марьей. "Не уйду, пока не напишешь".