"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Это янтарь, — сказал Сиди Мохаммед. "Я слышал о таком чуде, — он все рассматривал небольшого, прекрасно сохранившегося паука, — но никогда их не видел. Сколько ему лет?"
Федор пожал плечами: "Это с берега моря, из Германии. Этот паук — он рассмеялся, — ползал по стволам тех самых деревьев, о которых я говорил. Потом на их месте зашумела вода океана, их смола стала янтарем, а прилепившийся к ней паук — сохранился таким, каким он был тогда. Миллионы лет назад, — сам от себя не ожидая такой смелости, добавил Федор.
— Аллах…, - начал Малик. Сиди Мохаммед вздохнул: "Ладно. Наши богословы вас бы камнями побили, а ваши, из Европы, — отправили на костер. Он полюбовался янтарем: "Надо Зейнаб показать. Потом велю вставить его в четки. Буду смотреть на него, и думать о величии Аллаха".
— Спасибо вам, — он разложил на столе карты. Федор, внимательно их, разглядывая, сказал: "Так это не в пустыне, я-то думал…"
— На южном склоне гор, — остановил его султан, — у истоков реки Дра. Пустыня оттуда видна, как на ладони, месье Теодор. У меня там касба, остановимся в ней. Берберы в тех краях давно усмирены, так что это путешествие совершенно не опасно.
— А хоть бы и опасно было, — пробормотал Федор, — все равно, — он поднял голубые глаза, — раз уж я взялся за дело, ваше величество, то надо идти до конца. Да и золото вам пригодится, — он усмехнулся.
Сиди Мохаммед помолчал: "Там, в горах, до сих пор есть львы. Устроим ночную охоту, с факелами, месье Теодор. Ну, мы обо всем договорились, — султан поднялся и протянул ему сильную, совсем не старческую руку, — недели через две отправимся. Я должен побыть с семьей, — объяснил он, увидев недоуменный взгляд Федора, — тут, в Эс-Сувейре".
— Значит, все-таки жена у него здесь, — подумал Федор, оказавшись на зеленом, ухоженном дворе рияда. Журчал фонтан. Он, присев на мраморную скамейку, хмыкнул: "Ерунда, он моей кузины на полвека старше. Хотя, если вспомнить, что мне Джованни рассказывал об этом императоре Хунли…"
— Месье Теодор, — раздался сзади шелестящий голос Малика. "Его величеству очень понравилась ваша сабля, он спрашивает — давно ли она у вас в семье?"
— Семь веков, — спокойно ответил Федор. "Видите, — он снял клинок и указал на эфес, — это руны. Такими писали люди с севера, в давние времена. "Меч Сигмундра, сына Алфа, из рода Эйрика. И да поможет нам Бог"
— И больше она ни у кого в руках не бывала? — все не отставал Малик. Федор, убрав саблю, твердо ответил: "Нет". Малик увидел ледяной блеск его глаз и вздохнул: "Не пытать же его. Нет, так нет".
Легкие, тихие волны наползали на белый песок пляжа. Изабелла сидела, рассматривая кусочек янтаря, а потом восхищенно сказала: "Удивительно, папа. Подумать только, этот паук жил миллионы лет назад. В Библии об этом не говорится".
— В Коране тоже, — рассмеялся Сиди Мохаммед, и махнул рукой. Безмолвный евнух снял с медной решетки над огнем рыбу и стал раскладывать ее по тарелкам.
— Этот месье Корнель, — султан разрезал лимон и передал половину Изабелле, — очень толковый человек. И тот итальянский инженер, отец Джованни, что гавань углубляет — такой же.
— Я его видела, — небрежно проговорила девушка, выжимая лимон. "Я была в порту, мне надо было посмотреть — где закладывать новый мол. Он ведь монах, этот итальянец".
— Да, — пожал плечами султан. Изабелла велела себе: "Вот сейчас. Он разрешит, если я как следует, попрошу. Этот отец Джованни — приятель месье Корнеля. Они разговаривали, как друзья. И я узнаю — откуда у него сабля капитана Стефано".
— Папа, — Изабелла подняла большие, зеленовато-серые глаза, — раз уж тут монах — можно я исповедуюсь? Я ведь десять лет этого не делала.
— И в чем тебе, интересно, исповедоваться? — проворчал Сиди Мохаммед. "Каяться в своих грехах надо перед Всевышним, а не перед каким-то человеком, все равно вы оба создания Божьи, чем он тебя лучше?"
— У нас по-другому, — упрямо ответила Изабелла. "Он меня даже не увидит, я буду за ширмой, как положено".
— Еще бы ты не была, — заметил отец, и бросил Гато, что лежал рядом с затухающим костром, — кусочек рыбы. Кот довольно заурчал. Сиди Мохаммед вздохнул: "Они же все равно, что евнухи, эти монахи. Никакой опасности нет".
— Ладно, — усмехнулся отец, — пусть приезжает сюда, выслушает тебя, я велю Малику это устроить.
— Спасибо, папа, — Изабелла отставила тарелку и взяла его руку. "Я должна знать, — твердо сказала она себе. "Если он выжил, он давно уже женат, и счастлив, и дети у него. Он все равно никогда меня не любил. Но я должна знать".
Сиди Мохаммед улыбнулся: "Что ты, девочка моя. Я сейчас уеду на юг, с этим Корнелем, до весны — как я могу отказать своей жемчужине, мы ведь так долго не увидимся".
— Вернешься с золотом, — поддразнила его Изабелла и вскочила: "Пошли, папа, я обещала тебе морскую прогулку. Охранники отправятся за нами. Я переоденусь".
Она побежала к вилле — невысокая, легкая, рыже-каштановые, распущенные волосы спускались из-под невесомой вуали на спину. Султан, глядя ей вслед, подумал: "Аллах, как мне тебя благодарить, за эти десять лет".
Сиди Мохаммед велел евнуху: "Пусть готовят лодки, мы идем в океан".
Пьетро повертел в руках пистолет и поднял на Федора глаза: "Какой красивый! А почему вы его сейчас папе не отдаете, дядя Теодор? А можно будет из него пострелять? А…". Федор приложил палец к губам мальчика и подмигнул ему:
— Отдам, когда уезжать будете, сейчас он твоему отцу ни к чему. Это его, — он забрал у племянника оружие и погладил рукоятку слоновой кости, — он у меня одиннадцать лет был. Пусть теперь к законному хозяину возвращается. Пострелять мы можем из моего, — Федор потрепал рыжие кудри мальчика, — сейчас папу твоего месье Малик заберет, а мы с тобой прогуляемся. Заодно научу тебя ножик кидать.
Пьетро открыл рот и помолчал: "А вы умеете, дядя?"
— Угу, — рассмеялся Федор. "У меня в Париже знакомые есть — Робер и Франсуа, они много что умеют, такого. Вот и научился. Для тебя, кстати, мула приведут".