"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Пусть дарует, — согласился Федор. За пологом, что отделял лавку от входа, было шумно, горели факелы, пахло свежевыпеченными лепешками, жареным мясом, — на рынке, несмотря на вечер, народу только прибывало. "Надо будет еще записать, как эти лимоны местные солят, — велел себе Федор, — и рецепты собрать, для Жанны, пряностей ей привезти".
— Так вот, — торговец отпил чая, — если я сейчас получу задаток, я буду хранить твои товары на складе до весны — совершенно бесплатно.
— А если со мной что-нибудь случится там, на юге, — усмехнулся Федор, — тебе останется и мое золото и ковры. Брат, — ядовито добавил он.
Марокканец, было, поднял ладонь. Какой-то рыжий мальчишка всунул голову в лавку и сказал на ломаном, но бойком, арабском языке: "Мне бы ножик купить".
— Тут ковры и ткани, — холодно ответил торговец и добавил: "Никакого уважения к старшим. Я, в его возрасте, не смел так с взрослыми, разговаривать".
Федор успел увидеть зеленовато-серые, большие глаза мальчика. Тот, скорчив рожицу, исчез.
— Я еще приду, — пообещал мужчина. Не слушая торговца, Федор вышел в узкий, выложенный светлым камнем проход. Он увидел рыжую голову, — мальчишка стоял, открыв рот, рассматривая открытую, увешанную кинжалами и саблями, лавку.
Федор подошел поближе, и сказал, подбирая слова: "Ты ведь не араб".
— Нет, конечно, — не отрывая взгляда от оружия, отозвался мальчик, по-итальянски. "Мы с отцом сегодня приехали, на генуэзском корабле. Он у меня инженер, — мальчик, наконец, повернулся, — он был в шароварах и рубашке: "Тут так тепло! Мы с отцом в горах живем, в монастыре, у нас там снег всю зиму. Это мой приемный отец, он еще монах, — мальчик широко улыбнулся. Он был высокий, изящный. Федор тихо сказал, смотря на него: "Я тоже инженер. Месье Корнель меня зовут".
— Вы на воздушном шаре летали, — ахнул мальчик. "Папа мне читал, в Риме. Отец Анри из Парижа ему написал. Так я знаю французский, меня папа научил. А можно вас потрогать? — мальчишка, покраснев, протянул руку. Федор пожал ее, твердя про себя: "Нет, этого не может быть, я не верю". Он, осторожно, спросил: "А тебя как зовут?"
— Пьетро Корвино, — мальчик, наконец, все рассмотрел. Пьетро твердо сказал хозяину: "Вот этот".
— Папа мне дал денег, — Пьетро рассмеялся, — чтобы я себе купил что-нибудь на память.
Он взвесил на руке простой, с черненой, серебряной рукояткой, маленький ножик.
Пьетро восхищенно сказал: "Я так давно такой хотел! В Риме они дорого стоят, а больше я нигде и не бывал. Теперь мне домой надо, — он задрал голову и посмотрел на большую, бледную луну. "Мы тут рядом живем. Вообще я сирота, — Пьетро спрятал ножик и пожал плечами. "Папа только знает, что я в Иерусалиме родился. А вы что такой бледный, месье? — озабоченно спросил Пьетро. "Съели что-то не то?"
— Я тебя провожу домой, — еле выговорил Федор, — все-таки поздно.
— Тут безопасно, — отмахнулся Пьетро, но все, же протянул ему ладонь.
— А как зовут твоего отца? — спросил Федор, когда они прошли через рыночную площадь.
— Вот тут мы живем, — Пьетро показал на белого камня, рияд. "У нас фонтан во дворе, так красиво! Зовут его отец Джованни, — прибавил Пьетро. Стукнув медным кольцом в двери, мальчик крикнул: "Папа! Я вернулся!"
— Прекрати, — еще успел сказать себе Федор. "Это другой Джованни, одиннадцать лет прошло. Джованни ди Амальфи давно погиб и похоронен, там, в Магнитной крепости".
Он вспомнил мягкие, темные глаза и веселый голос: "А еще у меня доченька есть, Констанца. Как вернусь отсюда, съезжу в Амстердам, заберу ее и будем с ней в Санкт-Петербурге жить".
— Это просто какой-то монах, — вздохнул про себя Федор, — ты лучше подумай о том, как теперь своего двоюродного племянника отсюда увезти.
Дверь открылась. Высокий, красивый мужчина в темной рясе, выглянул на улицу, вытирая полотенцем руки. "Наконец-то, — он улыбнулся, — купил свой ножик? Сейчас ужинать будем".
— Вот, — гордо сказал Пьетро, — а еще, папа, я с инженером, месье Корнелем, встретился. Тем, что на воздушном шаре летал.
Монах протянул руку: "Отец Джованни, рад встрече. Мы с сыном читали отчет о вашем эксперименте, очень впечатляет. Поужинаете с нами? В Индии я привык к острой еде, так что местная кухня мне нравится".
— Ему тридцать три сейчас, — напомнил себе Федор, — он меня на два года младше, а голова уже в седине. Он меня не узнает, что ли?
Джованни внезапно поморщился — в затылке заболело, он увидел перед собой белесый, густой туман, пронизанный слабыми лучами света.
— Бронзовые волосы, — вспомнил он. "У кого-то были бронзовые волосы, и зеленые глаза. У женщины, я ее видел. А потом выстрелы, взрывы — и темнота. Какие голубые глаза у этого Корнеля — как небо".
— Пьетро, — спокойно велел Федор, — пойди, вымой руки.
Мальчик недоуменно пожал плечами и шмыгнул внутрь рияда. В свете факелов глаза Джованни блестели, переливались. Он поднес руку к седому виску: "Месье Корнель, не поймите меня превратно…, Я, наверное, ошибаюсь, я мало что помню, но мы с вами где-то встречались. В Риме? Он отшатнулся — на большой ладони лежала икона.
— Это она, — подумал Джованни. "Мадонна. Русские ее Богородицей называют. Русские…, Правильно, я же был в России. На Урале, в крепости Магнитной. Там был инженер, Федор Петрович, мы с ним дружили. У него в избе как раз эта икона и висела".
Женщина в белой рубашке, что держала на руках младенца, смотрела на него — твердо, требовательно.
Джованни, помолчав, подняв глаза, неуверенно проговорил: "Я вспомнил. Меня зовут Джованни ди Амальфи. А вы…, ты…, русский, мы с тобой — как раз в России познакомились. Ты был горным инженером, был женат. Я тоже был женат, только моя жена умерла, и дочь — тоже".