"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Изабелла кивнула и быстро коснулась губами его щеки.
Жанна ходила вдоль увешанных картинами стен, держа мальчиков за руки, слушая и не слыша их болтовню. Она обернулась и посмотрела на Питера — тот стоял, разговаривая о чем-то с Констанцей и Тео. Мужчина заметил ее взгляд и ласково, нежно улыбнулся.
— Я не могу, — горько подумала Жанна. "Не могу так больше. Не могу лгать Тео, она ведь спрашивает — что со мной. Уже неделя, как ничего нет. Господи, какая я дура, потеряла голову, забыла обо всем. Надо сказать. Сказать Питеру, он должен знать. Сказать Тео, — она вздохнула.
Жанна увидела темноволосую голову маленького Франческо, что спал на руках у Констанцы и покраснела: "Весной. Весной у нас такой же будет. Мальчик, или девочка. Бедная моя, Тео, она так хочет ребенка, я же вижу…Ладно, — она качнула сложной, украшенной цветами прической, — раз так, надо выйти замуж за Питера. Я его полюблю, непременно. Он добрый, хороший человек. Надо полюбить, — велела себе девушка. "Дитя должно расти с отцом".
— Тетя Жанна, — Майкл подергал ее за руку, — Пьетро вот эта картина не нравится, а вам?
Жанна очнулась и посмотрела на пышную, в шелках даму, что восседала на мраморном троне, прижимая к просторной груди маленькую змейку. У дамы был большой нос и двойной, пухлый подбородок.
— Это Клеопатра, — ехидно сказал Пьетро. "Мне кажется, у змеи просто яда, не достанет — ее убить".
Жанна рассмеялась и поцеловала рыжие кудри: "И, правда, дорогой мой".
— Двенадцать лет мы уже вместе, — вздохнула она про себя, идя дальше, рассеянно смотря на картины. "Вернемся в Париж, и поговорю с Тео. Она меня поймет, она добрая, очень добрая. Господи, — она взглянула на высокую, красивую прическу женщины, — как же она, без меня…, Поговорю и напишу Питеру. Обвенчаться и в Париже можно, — она почувствовала тяжесть кольца на пальце, и решительно сжала губы: "Так тому и быть".
— О, — заметил Пьетро, — вот папа, только мамы с ним рядом нет. Интересно, где она?
Джованни подошел к ним: "Президент Королевской Академии Художеств забрал нашу маму, дорогой Пьетро. А я всего лишь математик, скромный преподаватель в университете, — так что я уж не стал спрашивать у сэра Джошуа, — Джованни развел руками, — что понадобилось великому живописцу".
— Портрет все очень хвалят, — сказал Питер, когда они вернулись к картине. "Кузина Тео, вы его непременно должны забрать в Париж…, - он осекся и озабоченно спросил: "Кузина Изабелла, что такое?"
Она стояла перед ними — маленькая, бледная, только на щеках играли пятна лихорадочного румянца.
— Портрет покупает Академия Художеств, — серо-зеленые глаза блестели. Джованни заметил след от слезы на ее щеке. "Я вам напишу копию, кузина Тео, — Изабелла сглотнула, — до моего отъезда в Лидс".
— Да что случилось? — наклонился к ней Джованни. Жена замерла и сунула ему в руку теплое, скомканное письмо.
— Я буду во дворе, — сказала она коротко. Повернувшись, зашуршав юбками, Изабелла исчезла в толпе.
— Папа, что с мамой? — недоуменно спросил Пьетро. Джованни разгладил бумагу: "Дорогая миссис ди Амальфи, по совокупности представленных работ совет Королевской Академии Художеств решил принять вас в состав ассоциированных членов Академии, по секции архитектуры. С искренними поздравлениями, сэр Джошуа Рейнольдс, президент".
Они долго молчали. Потом, Питер, улыбнувшись, заметил: "У меня дома есть отличный моэт, так что жду вас всех, — он незаметно взглянул на Жанну, и та почувствовала, что краснеет, — жду вас всех к столу".
— Мама! — Франческо проснулся и заворочался на руках у сестры. "Где мама? Тетя Тео! — радостно указал он на портрет.
Джованни взял сына и шепнул в маленькое ухо: "Пойдем, милый, скажем маме — как мы ей гордимся".
На тихой глади воды лежала лунная дорожка, корабли, что стояли со свернутыми парусами у причала — покачивались под легким ветром. Констанца пошарила на комоде, и, взяв из пачки еще одну свечу — зажгла ее от огарка.
Она окунула перо в серебряную, дорожную чернильницу. Внезапно остановившись, подперев подбородок кулаком, девушка вспомнила слова дяди.
— Шахты, — сказал Питер, разливая вино, — это всегда тяжелый труд, Констанца. Я, хоть и владелец, все равно в них спускался. Надо же знать, в каких условиях работают люди. Будешь в Париже — спроси хотя бы у дяди Теодора, он полжизни под землей провел.
Питер выпил и поправил очки: "Так что это не заговор, дорогая племянница. Мы, заводчики, не хотим добиться того, чтобы люди умирали — как раз наоборот. Просто, — он развел руками, — такая уж это работа, милая".
— Все равно, — яростно пробормотала Констанца, грызя перо, — все равно я там окажусь, во Фландрии, рано или поздно. Напишу статью о том, как живут эти люди. Я уверена, что дядя Виллем — тоже хороший хозяин, но все равно — публика должна знать об этом.
Она порылась в книгах на столе и открыла "Civitas Solis" Кампанеллы. Констанца нашла отмеченное ей место: "Но в Городе Солнца, где обязанности, художества, труды и работы распределяются между всеми, каждому приходится работать не больше четырех часов в день".
— А не двенадцать, — вздохнула она и, захлопнув книгу, прислушалась.
— Нет, нет, — Констанца зевнула, — тетя Тео, и тетя Жанна спят давно. Мы утром отплываем, да и тетя Тео устала после гастролей. Ей пришлось еще десять дополнительных спектаклей давать.
Констанца присела на подоконник, и, закурив, пуская дым в окно, вдохнула запах моря.
— Папа тоже, — нежно, подумала она, — на море будет, там, в Уэльсе. Изабелла — с Питером в Лидс уехала, и мальчиков с собой забрала. И я, — она стряхнула пепел, — я теперь одна буду жить.
— Ничего, — бодро сказала себе Констанца, — справлюсь. Яйца я варить умею, кофе — тоже, а в остальном — буду обедать у тети Марты или тети Тео. Или в трактирах. Жалко, что Дэниел уезжает, — она вспомнила его зеленовато-голубые глаза и веселый голос: "Ну вот, Констанца, передавай привет Лондону и обязательно возвращайся во Францию!"