"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Дай мне Мирьям, — попросила Эстер, услышав легкое, недовольное кряхтение проснувшейся дочери.
Как только ее приложили к груди, девочка опять задремала.
— А почему так тихо? — вдруг спросила Эстер. «Третий день и волн почти нет».
— Так бывает весной, — Степан зевнул и поцеловал жену в смуглое, приоткрытое вырезом рубашки плечо. «Тут не всегда штормит. Как твой пациент?».
— Кок два раза вываривает солонину, и приносит мне бульон с камбуза. Сейчас дня три подержу на нем капитана, а потом можно будет сухари добавлять. Ну а
— Кто-то обещал поцелуй, — напомнил ей Степан. «И вообще, — большая рука мужа поползла к подолу рубашки, — на тебе слишком много надето, дорогая моя. Пора это исправить».
Потом она свернулась в клубочек, и, приникнув щекой к его ладони, сказала: «Люблю тебя, Ворон».
Степан, погладив ее по голове, шепнул: «Спи, радость моя», и, услышав легкое, спокойное дыхание, чуть подождав, оделся и вышел на палубу.
— Капитан, — вахтенный выпрямился у румпеля.
— Все хорошо, — рассеянно сказал Степан, и, закурив трубку, посмотрел на играющие в бесконечном, черном небе созвездия. Крест Центавра висел прямо над мачтами корабля.
«Тепло, — подумал он. «Очень тепло для сентября. И так спокойно — будто в гавани Плимута».
Вдали, над морем, висело голубое, призрачное сияние. «Звезда» шла прямо туда, и вахтенный испуганно спросил: «Что это, сэр Стивен?»
— Ночесветки, — зевнул Ворон, и, подумав: «Что-то они слишком далеко к югу приплыли, обычно в таких холодных водах их не встретишь», — пошел вниз.
Капитан открыл глаза и чуть застонал.
— Тихо, — послышался мягкий голос. Юноша, — невысокий, легкий, с кудрявыми волосами, — наклонился к изголовью кровати. «Я вам дал опиума, сейчас я вас покормлю, и спите спокойно. Вы в безопасности».
Молодой человек говорил по-испански, и Вискайно облегченно вздохнул. «Почему опиума?», — нахмурился он, и только сейчас почувствовал тупую боль в левой кисти. Она была искусно забинтована.
— Ничего страшного, — улыбнулся юноша. «У вас была, — он чуть помедлил, — травма большого пальца, начиналась гангрена. Пришлось его отнять, но вы не волнуйтесь — рана чистая, заживает хорошо. Давайте, поедим».
Юноша потянулся за чашкой бульона с размоченными в нем сухарями. «Вот так, — ласково сказал он потом, — а теперь вина. И спите, сеньор Вискайно».
— Корабль, — прошептал Себастьян. «Где мы?».
— Вас подобрали под сорок третьим градусом южной широты, — ответил врач, наливая вина в оловянную кружку. «Вы единственный выживший со «Святого Фомы», капитан. Мне очень жаль, — юноша помог ему присесть, и велел: «Открывайте рот».
— Херес, — улыбнулся Вискайно. «Спасибо, сеньор, теперь я вижу, что я у своих».
— Отдыхайте, — мягко сказал хирург, укрывая его одеялом. Он вдруг прислушался к чему-то и пробормотал: «Я скоро вернусь».
Вискайно обвел глазами лазарет — было удивительно чисто, и чуть-чуть пахло сушеными травами. «На военный корабль не похоже, уж больно маленькая каюта, — подумал он.
«Наверное, нас все же отнесло на запад, такие небольшие корабли не рискуют отдаляться от прибрежных вод». Капитан вспомнил карту Южной Америки. «Если это так, то мы рядом с тем городом, что недавно основал Хуан де Гарай, как его там — Сантиссима Тринидад, что ли? Значит, дома».
Из-за переборки донесся какой-то шум.
— Ребенок плачет, — подумал капитан, сквозь сон. «Да нет, это все опиум — откуда на корабле может быть ребенок?»
— Не нравится мне этот штиль, — Ворон посмотрел на юг. «Раньше хоть какой-то ветер был, а сейчас — третий день тишь да гладь».
Фарли взглянул на синий, еле колыхающийся простор океана, и неожиданно сказал: «Я велел всем ночным вахтенным особо следить за айсбергами, хотя, как вы говорили, капитан, это не очень помогает».
— Да, — Степан потянулся за бронзовой астролябией. «Тут дело в том, мистер Фарли, что большая часть айсберга скрыта под водой, и ее не увидит даже самый зоркий моряк».
— Это работы Хартманна? — восхищенно спросил Фарли. «Какая красивая!»
— Да, — Ворон стал измерять высоту солнца. «Она мне по наследству досталась, от моего первого капитана, Якоба Йохансена, с «Клариссы». Он меня морскому делу учил. Я ведь поздно матросом стал, мистер Фарли, в восемнадцать лет».
— Я думал, вы, как мисс Мирьям, на корабле родились, — улыбнулся Фарли. «И мальчики ваши, я слышал, в шесть лет уже на камбузе помогали. Как они?».
— Они хорошо, — нежно улыбнулся Ворон. «Года через три уже можно будет к кому-нибудь помощниками отправлять, — он прервался и потянулся за пером. «А я вот засиделся на суше, да, мистер Фарли, так уж получилось. Ну да возместил потом».
— Ну, что, — Степан захлопнул корабельный журнал. «Сорок восьмой градус южной широты, мистер Фарли. Еще больше семисот миль. Давайте-ка лаг кинем».
Когда веревку с узлами вытащили, Фарли хмыкнул: «Смотрите-ка, вода не холодная, странно для этих мест».
— Я ночесветок видел, — отозвался Степан, — они обычно ниже тропиков не спускаются. Ну вот, пять миль в час, еле тащимся, с таким-то ветром. Помните, как мы сюда шли — летели ведь просто, как бы ни двадцать миль в час было».
— Может быть, мы попали в полосу сильного встречного течения? — нахмурился Фарли.
«Хотя, если месье Гийом был прав насчет Ледяного Континента, то теплому течению здесь взяться неоткуда».
— Да нет, отчего же, — пробормотал Степан, — вполне возможно». Он оглядел горизонт и тихо сказал: «Уже третий день, ни одной птицы, даже на мачтах нет. Принесите-ка диплот, мистер Фарли, или давайте вместе — он тяжелый».
Гиря ушла в воду — мгновенно. «Вот сейчас как раз хорошо, что мы медленно идем, — заметил Степан, стоя на русленях, вытравливая линь, следя за тем, когда гиря коснется морского дна. «Шли бы быстро — пришлось бы паруса убавлять, чтобы сделать измерение».