"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
«Надо будет взобраться на гору, посмотреть — остров это, или континент».
— Остров, — не оборачиваясь, сказал Степан. «Во-первых, на континенте не бывает таких резких ветров, даже на побережье. Если ветер дует из глубины континента, он всегда ослабевает, а тут, видите, ему даже горы не помеха. Значит, на той стороне, — он показал себе за спину, — тоже океан. И очень близко.
— А во вторых? — Вискайно пристроил пингвина удобнее.
— Поедим, и расскажу, — хмыкнул Степан. «Тут карту не начертишь, прогуляемся с вами к морю. И надо начинать готовить провизию, кстати, к началу лета я уже хочу отплыть отсюда».
Эстер набрала в шапку ракушек, и, вздохнув, посмотрела на тюленей, что нежились под весенним, чуть теплым солнышком, — совсем, рядом, раскинувшись на блестящих, влажных камнях. Она подвернула штанины холщовых матросских брюк, и, зайдя по щиколотку в воду, чуть поежившись, сказала: «И далеко же нас забросило. Но ничего, Ворон придумает что-нибудь. Шлюпка в порядке, я сделаю одеяла из шкур, провизию заготовим впрок, и все будет хорошо».
Она услышала сзади какой-то шум и обернулась.
— Ах ты, маленький, какой, — нежно сказала женщина, протянув руку. Тюлененок был черный, покрытый короткой, пушистой шерсткой, и настороженно водил носом туда-сюда.
— На, — Эстер разломала ракушку и бросила ему. Тюлененок придержал ее и съел, смотря на женщину большими, круглыми, темными глазами.
С камней раздался низкий, протяжный голос и тюлененок, забеспокоившись, завертел головой.
— Ты беги, — ласково велела женщина. «Тебя мама зовет».
Он посмотрела на черную точку, что удалялась от нее по влажному песку, и сев, уронив голову в колени, проговорила: «Мама…».
Потом Эстер вытерла рукавом робы слезы со щек и пошла к хижине, сложенной из камней и плавника, стоявшей в укрытом от ветра распадке.
— Ну вот, — женщина потянулась за мазью и стала аккуратно накладывать ее на левую кисть испанца. «Все отлично зажило, сеньор Вискайно. Сейчас я вас перевяжу, походите еще пару дней, а потом уже можно и так. Привыкли обходиться четырьмя пальцами? — Эстер улыбнулась.
Капитан чуть пошевелил ими и грустно сказал: «Конечно, раньше было проще…».
— Брат моего мужа, он умер уже, — зимовал во льдах, на севере, — сказала Эстер, затягивая повязку. «Отморозил себе два пальца на левой руке — мизинец и безымянный, и сам их отрезал кинжалом — там больше никого не было.
— Так муж, — она кивнула на Степана, который следил за костром, — говорит, что Питер так ловко владел этими тремя пальцами, как некоторые и пятью не владеют. Все будет хорошо, — она распрямилась и, принюхавшись, сказала: «Кажется, нас ждет пиршество».
— Я, пока ты там лечила сеньора Вискайно, — ухмыльнулся Степан, когда они сели у костра, — уже успел соли собрать. Ты ее просуши, промой, и потом опять просуши, — будет чистая.
— Ой, как славно, — обрадовалась Эстер, разрезая мясо кинжалом. «Я после обеда пройдусь, посмотрю, какие тут растения есть — может быть, что-то знакомое. И заодно яиц принесу».
— Ты только осторожней, — озабоченно велел Степан, — по скалам не лазай, они тут могут быть скользкими, а обрывы — сама видишь, какие.
Эстер посмотрела на серый, шестисот футов, склон, что возвышался над ними, и чуть поежилась.
— Отличные ракушки, — сказал Вискайно. «К ним бы еще белого вина…».
Степан усмехнулся: «Помните ту бутылку хереса? Как-нибудь разопьем, я свои обещания выполняю».
Когда от пингвиньего бока остались одни кости, Эстер нахмурилась и сказала: «В следующий раз, когда вы убьете тюленя ради шкур, сеньоры, я вас заставлю поесть ворвани — обоих. И сама съем».
Степан глубоко вздохнул: «Радость моя…».
— Даже не спорьте, — женщина стала убираться. «Здесь нет лимонов, как на корабле, а ты мне сам говорил, что ворвань спасает от цинги».
— Пойдемте, сеньор Вискайно, — велел Степан, поднимаясь. «Я этой ворвани наелся в Гренландии — на всю жизнь вперед».
— Какой океан тихий, — испанец посмотрел на чуть колыхающуюся, прозрачную воду бухты, и, вдохнув запах дыма, искоса посмотрел на трубку Степана.
— Я вам дам потом, — пообещал Ворон. «У меня немного табака, надо беречь. Так вот, — мужчина потянулся за обломком плавника, — я вам обещал рассказать, почему это не континент. Вам сколько лет? — вдруг спросил Ворон.
— Тридцать семь летом, было, — ответил Вискайно.
Степан рассмеялся. «А, ну тогда вы слишком молоды, и ничего не знаете о покойном Гийоме Ле Тестю. Был такой французский капитан, мой друг, он погиб в рейде с Фрэнсисом Дрейком, двенадцать лет назад. Вы тогда, наверное, еще в помощниках у кого-нибудь отирались? — усмехнулся Ворон.
— Да, — медленно сказал Себастьян, вспомнив свой первый корабль, «Викторию», — полыхающую веселым огнем, треск обшивки корабля под абордажными крюками, переброшенными с «Призрака» и веселый голос, что кричал откуда-то сверху: «Слава Богу, мы успели!»
— Да, — повторил Вискайно, не отрывая глаз от воды, — в помощниках. Я тогда еще ходил в Старом Свете.
— Ну, так вот, — Куэрво начал чертить на песке, — если бы Гийом сейчас был жив, сеньор Вискайно, я бы у него матросом счел бы за честь плавать, — мужчина усмехнулся. «Он и в рейд, — тот, где он погиб, — пошел только ради того, чтобы заработать денег на экспедицию сюда, — Ворон обвел рукой пляж.
— На Ледяной Континент? — нахмурился Вискайно.
— Был бы это Ледяной Континент, уважаемый сеньор Себастьян, — ядовито ответил Ворон, мы бы не сидели сейчас в одних рубашках у прохладной бухты, а замерзали бы в снегу.
Помните карту Ортелия? — Степан быстро начертил ее на песке.
— А что с ней не так? — спросил испанец, вглядываясь в знакомые очертания.
— Начиная отсюда, — Степан указал палкой на Тропик Козерога, — все. Гийом считал, что Ледяной Континент значительно меньше в размерах, и лежит южнее, примерно начиная с шестидесятой параллели. И вот тут, рядом с Новой Гвинеей, — Степан протянул к ней руку, — есть еще один континент — поменьше.
— Никто и никогда его не видел, — ехидно ответил Себастьян.