"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Служанки поставили на низкий, лакированный столик блюда, и, поклонившись, вышли.
Дэниел посмотрел на изящно разложенные кусочки рыбы и придвинул к себе поднос.
— Дэниел! — возмутилась Марта.
— Я на верфях был, — обиженно сказал брат, — а не на лютне играл. Если хочешь, возьми себе эти палочки, — он кивнул, — как они называются?
— Камабоко, — девочка потянулась за чашкой с соусом.
— Да, правильно, — Дэниел бросил на поднос оценивающий взгляд и начал с крупных, свежих креветок. «Они мне все равно не нравятся. Чем вы сегодня занимались? —
— Ездили смотреть, как делают их бумагу, васи, она называется, очень интересно, — девочка положила на стол сложенную из бумаги розу. «А потом там, — она махнула рукой на замок, — на женской половине, у даймё, пришла мастерица, она учила нас складывать из этой бумаги всякие цветы, и животных. Это Белла сделала, ее хвалили очень, — нежно сказала Марта. «У нее пальцы ловкие».
— Да, — брат рассмеялся, — она в свои пять лет так узлы легко вяжет, что хоть сейчас ее в моряки отправляй.
— А еще были на рынке, купили особый шкаф для кимоно, его тут называют тансу, — девочка попробовала чай и сказала удивленно: «Ну, почему, почему, в Новом Свете его никто не пьет, ведь гораздо вкуснее, чем разбавленное вино! А шкаф этот из вяза, ящики выложены кедром, и на нем медные украшения, вот!»
— Вино тут тоже есть, — задумчиво сказал Дэниел. «Из слив».
— Ты пробовал! — ахнула Марта.
Брат ухмыльнулся. «У плотников на верфи бутылка была. Тут отличные рабочие, кстати, очень аккуратные, все на совесть делают. А где Белла? — он оглянулся.
— Спит без задних ног, — махнула рукой Марта. «Младшая дочь даймё — ее ровесница, они так там, в замке, по саду набегались, что Белла еще в возке задремала. И что это родители отдельно едят, интересно? — удивилась девочка.
— Чтобы нашу болтовню не слушать, — улыбнулся брат. «Особенно — твою».
— Сейчас палочкой тебе глаз выколю, — задумчиво сказала сестра.
— Ну и буду как даймё, а он тебе нравится, — расхохотался Дэниел и уклонился от брошенной в него салфетки.
Он стоял под окном и слушал голоса детей. Масато не все понимал — хоть он и знал немного испанский, от торговцев и моряков, что приезжали сюда, на север, — но ему было достаточно.
Он нежно улыбнулся и подумал: «Да, там комнат много, у Федосьи с девочками будет своя половина, как положено, а мы с Данилкой будем вместе. Ну, впрочем, что нам — дома мы только обедаем, и ночуем. Ночуем, да».
Он вспомнил ласковый шепот жены там, в замке, и глубоко вздохнул: «Увезу ее в горы на пару дней, зря я, что ли, домик у водопада купил? Данилка присмотрит за сестрами, да и служанки тоже, а мы побудем вместе. Скорей бы, Господи».
— Себастьян, — сказала Тео, когда служанки ушли, разлив чай, — я от тебя ухожу и забираю детей. Мой первый муж жив, он здесь, начальником охраны и разведки у даймё. Надеюсь, — она добавила, снимая с пальца золотое кольцо, — ты поймешь.
Вискайно посмотрел на блеск металла посреди лакированного столика и тихо ответил: «Ты выбрасываешь десять лет жизни ради человека, которого ты не видела все это время?»
Жена встала, и, глядя прямо на него, откинув голову, презрительно улыбнулась: «Он — отец моего ребенка».
— Я тоже, — Себастьян поднялся и, раздвинув перегородку, посмотрел на сияние луны. «Какое лето хорошее в этом году, — подумал он. «Обратно будет легко идти, надеюсь». Он обернулся, и, вздохнув, проговорил: «Хорошо, я вижу, что я, — он помолчал, — тебе не нужен.
Ладно, — он сцепил пальцы, — поеду в Рим, иначе наш брак никак не аннулировать. Но, видит Бог, Тео, я любил тебя все эти годы, и детей — тоже, и ты не можешь запретить мне попрощаться с ними».
— Не забудь сказать Дэниелу, что ты в него стрелял, а Марте — что ты убил ее отца, — издевательски заметила жена, и вышла, запахнув шаль на прямой, недрогнувшей спине.
Она прислушалась — Дэниел и Марта смеялись. Тео перекрестилась, и, толкнув дверь, встала на пороге.
— Мама, что случилось? — обеспокоенно поднялся мальчик. «Почему ты такая бледная?»
— Твой отец жив, Дэниел, — тихо сказала женщина. «Он здесь, ждет. И я, — добавила она, увидев темные, испуганные глаза Марты, — ухожу к нему. Ты, доченька, конечно, можешь остаться с папой, если хочешь, — она подошла и коснулась мягких волос девочки.
Себастьян, стоя у закрытой двери, услышал высокий, презрительный голос: «Ты предлагаешь мне жить с человеком, который убил моего отца и стрелял в моего брата?»
— Откуда, — ахнула Тео, комкая край шали, — откуда ты знаешь?
— Ты сядь, мамочка, — ласково сказал Дэниел, опускаясь на татами. «Сядь. Мы с Мартой все вспомнили, еще там, — он махнул рукой на восток, когда потерялись в джунглях. Мы просто не говорили, потому что думали, что ты все забыла, что ты его любишь…
Тео расплакалась, и, обняв детей, вытирая лицо шалью, проговорила: «Бедные вы мои, я-то думала, — зачем вам знать, я не хотела, чтобы вы страдали…»
Себастьян до боли сжал руки, и вдруг увидел стоящего у входа в дом человека — выше его на две головы, широкоплечего, с мечами самурая. Он отвернулся, уходя, и успел вдохнуть свежий запах хвои и трав, — человек, пригнув голову, шагнул в комнату, где была Тео с детьми.
Дэниел вскинул глаза и сказал: «Отец? Ты мой отец?»
Волк не видел никого вокруг — он смотрел в лицо сыну, и вдруг вспомнил себя, четырнадцатилетнего. «Что ж я тогда делал? Да, кошельки резал на Москве, — смешливо подумал он. «Ну, уж нет, Данило Михайлович таким заниматься не будет, не будь я Масато-сан».
Он мягко поклонился, и спросил у жены: «Можно присесть?»
— Конечно, — испуганно сказала Тео. «Прости, надо было сразу тебе предложить…»
— Надо было, — усмехнулся Волк, и, опустившись на татами, сказал, подбирая слова: «Да, сынок. Меня зовут Оками Масато, я начальник личной охраны и разведки его светлости дайме».
— Ты самурай? — восторженно спросил подросток. «И у тебя есть доспехи, как у даймё, и ты умеешь стрелять из лука?».
— Все это и много больше, — Волк взял чашку и попросил: «Тео-сан, налей мне, пожалуйста, чаю».