Вельяминовы. Век открытий. Книга 1
Шрифт:
– Тем более, сейчас, – размышлял он, – когда этих бедняг НКВД в лагеря отправляет. Евреев, поляков, людей из Прибалтики. Многие русского языка не знают. Надо послать весточки, чтобы их не трогали. Следующим летом выйду, вернусь в метрополитен имени Кагановича… – Волк, невольно, усмехнулся:
– Жаль только, что не узнаю, как у семьи дела. Псы все письма читают, что из-за границы приходят, что туда люди отправляют. Незачем внимание привлекать, – решил Волк. Вдохнув запах колбас, аромат жареных семечек, он пропал в толпе между торговых рядов.
Кафе «Ягайло»
– Я ушел, не дождался ее. Надо было цветы купить… – он посмотрел на пустые руки. Темноволосых, невысоких девушек в зале оказалось несколько. За витражной перегородкой, отделявшей зал от бильярдной, двигались тени.
Степан переминался с ноги на ногу. Сделав доклад о состоянии бывшей литовской военной авиации, он мог возвращаться в Палангу, на базу. Брат позвонил из Шауляя. Петр собирался прибыть в город завтра. Степан не придумал, как объяснить брату исчезновение заключенного Горовица. Комбриг вздохнул:
– Объясню, что я выпустил невиновную жертву беззакония. Пусть Петя лучше найдет мерзавца, избивавшего раввина… – Степан не хотел говорить брату о японце. Это бы вызвало слишком много ненужных вопросов. Петя, родной человек, все равно, служил в НКВД.
Пани, в записке, обещала позвать Степана в гости. Он мимолетно подумал о бумажном пакетике, в его портмоне, во время подготовки встречи с товарищем Горской. Степан, до сих пор, не понял, что в нем лежало:
– Но что-то нужное, наверное… – он толкнул дверь кафе. Музыка оборвалась, он услышал знакомую мелодию. Невысокий, черноволосый паренек, с гитарой, поднялся:
– К нам приехал, к нам приехал, советский летчик, дорогой… – Степан пришел в своем авиационном кителе. Он, невольно, покраснел. Гости вставали, он услышал аплодисменты:
– Ура сталинским соколам! – крикнул высокий, красивый, белокурый мужчина, в отменном, штатском костюме: «Ура, товарищи!»
Волк, собираясь в «Ягайло», с отвращением пристроил на пиджаке красный бант. Цыган наступал на Степана, звеня гитарой:
– Выпьем за комбрига, комбрига дорогого,Свет еще не видел, красивого такого…Максим, едва заметно, повел рукой. Рядом с Вороновым оказалась хорошенькая девушка, с подносом. Волк предусмотрительно выбрал даму, чем-то похожую на кузину Регину:
– Степан Семенович не вспомнит, как она выглядела… – усмехнулся Максим. Он оказался прав. Девушка что-то щебетала, по-польски. На подносе, в стопочках, сверкала водка. В зале кричали: «Пей до дна, пей до дна, пей до дна!». Комбриг, решительно, опрокинул стопку. Волк, перекрывая шум, велел: «Бутылки на все столы!». Подождав, пока девушка устроит Воронова на бархатном диванчике, Волк
– Товарищ летчик! Позвольте выпить за ваше здоровье, за доблестную советскую армию, охраняющую покой и благоденствие жителей нашей страны… – темноволосая пани, прижималась к Степану сбоку, высокой грудью. Она шептала что-то, по-польски.
Воронов успел подумать:
– Где-то я его видел. Ерунда, чудится. Он русский, это слышно. Белоэмигрант? Нет, он коммунист, у него красный бант… – неизвестный мужчина, по-хозяйски, щелкнул пальцами:
– Две… Нет, три бутылки водки на наш стол. Товарищ комбриг, на брудершафт… – у него были спокойные, ярко-голубые глаза. Степан вдохнул аромат чего-то дымного, палых листьев, осеннего леса. Холодная водка тягучей, медленной струей лилась в стопки. Для девушек он потребовал шампанского, передав рюмку Степану: «Ваше здоровье!». Комбриг выпил, у него в руке сразу оказалась еще одна стопка. Кто-то из девушек, хихикая, подсунул ему бутерброд, с черной икрой.
– Как говорится, – наставительно заметил незнакомец, – первая орлом, вторая соколом, а третья, мелкой пташечкой… – Волк едва удержался, чтобы не добавить: «товарищ майор». Они распили, вдвоем, бутылку водки, Максим открыл вторую.
В голове приятно шумело. Степан сказал себе:
– Я просто отдохну. Потанцую, с пани, а потом… – он не знал, что случится потом. Заиграли танго, темноволосая пани потянула его за руку:
– Танцевать, пан… – проводив комбрига глазами, Максим, ласково погладил блондинку по колену. Она говорила по-русски:
– Сейчас ты сменишь Эву, – шепнул Волк, – и не забудь ему бриджи расстегнуть. Я тебя потрясу немного, в припадке ревности… – Максим весело улыбнулся, – он получит пепельницей по голове, и в дело вступят ребята… – блондинка томно прикрыла глаза:
– Он Эве за декольте лезет… – с милым акцентом сказала девушка, – ему сейчас брюки надо расстегивать… – Волк отправил блондинку танцевать, не дожидаясь, пока комбриг вернется за столик. Подмигнув темноволосой девушке, Волк опустил в карман пиджака фарфоровую пепельницу. Играли «Кумпарситу». Максим вспомнил, как танцевал с брюнеткой, в ресторане, в «Москве». Он подал руку пани Эве: «Пойдем».
Оказавшись рядом с комбригом, Волк понял, что блондинка не только расстегнула ему бриджи, но и позаботилась о кителе, с подтяжками. Максим, скрыв улыбку, закружил темноволосую девушку, отправив ее в руки кому-то из ребят пана Юозаса.
Он встряхнул за плечо блондинку:
– Курва! Ты что себе позволяешь, ты с кем сюда пришла? Забыла?
Волк оттащил ее от летчика, девушка вскрикнула, комбриг выматерился. Максим, с наслаждением, разбил об его голову пепельницу. Кто-то выстрелил в окно, раздался звон стекла, ребята бросились на комбрига. Девушки, веселясь, визжа, вскакивали на бархатные диваны, кидаясь икрой и оливками. Музыканты, на подиуме, продолжали играть. Товарищ майор схватил вазу со стола. Он скинул китель, Волк хмыкнул: