Вельяминовы. Время бури. Книга вторая
Шрифт:
– Я нигде не пропаду, пан Авраам. Надо понять, с кем придется, так сказать, сотрудничать… -оглядевшись, он велел:
– Дай мне адрес раввина Горовица, а с остальным я разберусь. Где здесь рынок? – голубые глаза улыбались. Дизель наполняли пассажиры. Всю дорогу от Вильнюса до Каунаса они простояли в тамбуре вагона.
Авраам вырвал из блокнота лист бумаги:
– Я тебе начерчу. Что ты покупать собрался, у тебя денег нет… – сунув руку в карман, Волк вытащил пачку купюр, с литовскими буквами:
– Как это нет? – удивился Максим:
– Вот они, передо мной… – красивые губы
– Кошелек давно на путях валяется, где-то в пригороде. Пассажиры здесь тоже беспечные, как и в столице моей социалистической родины. Никакой разницы, – приняв бумагу, Волк похлопал Авраама по плечу: «Завтра увидимся».
Он, гуляющей походкой, направился к привокзальной площади. Доктор Судаков покрутил рыжей головой: «И не поспоришь с ним».
За печеньем и кофе Аарон рассказал Аврааму о своем плане. Первый секретарь американского посольства объяснил раву Горовицу, что Япония имеет право поставить транзитные визы, для проезда через территорию Маньчжоу-Го. Мистер Уоррингтон развел руками:
– Обычно подобные документы выдают на основании существующей визы в страну, куда направляется путешественник, но, может быть, вам удастся уговорить японцев. Помните, мистер Горовиц, русские войдут в Литву через неделю, не больше. Людей с визами они трогать не станут, пропустят через свою территорию, в Маньчжурию, и дальше… – куда дальше, Аарон пока не знал. Рав Горовиц, бодро сказал себе:
– На месте разберемся. Главное, чтобы японцы согласились. Маньчжурия большая страна, можно затеряться. На востоке сейчас безопасней, чем на западе… – Уоррингтон выдал ему рекомендательное письмо для консула Японии в Литве, господина Сугихары: «Это все, что я могу сделать, мистер Горовиц».
Аарон, искренне, поблагодарил первого секретаря. Рав Горовиц мало надеялся на успех, но стоило попробовать. Он вспомнил, что кузен Наримуне в Стокгольме, послом по особым поручениям:
– Может быть, связаться с ним? Хотя, что он сделает? Он не нарушит правила выдачи виз. Если бы речь шла об одном человеке, а здесь тысячи беженцев… – разобравшись с японцами, Аарон хотел послать телеграмму отцу и Меиру. Он оставил кузину, замешивающей тесто, на кухне. Регина хотела сделать печенье, к обеду. Она познакомилась с доктором Судаковым вечером, на встрече группы, в синагоге. Утром Авраам пошел в тир, проверять, как стреляет молодежь. Услышав, что мадемуазель Аржан может оказаться сестрой Регины, кузен хмыкнул:
– Я в Праге заметил, что она на покойную тетю Ривку похожа. Но Аарон прав, госпожа Гиршман, то есть Регина… – девушка заметила, что доктор Судаков, отчего-то, покраснел, – вам… тебе нельзя ехать во Францию, это опасно.
– Именно, – доктор Судаков остановился на углу аллеи Свободы. Они провожали Регину до квартиры учительницы из еврейской гимназии, где ночевала девушка. Было поздно, улицы опустели, только иногда по мостовой проносились такси. Регина, вскинув голову, посмотрела на крупные, летние звезды:
– Они обо мне заботятся. У меня семья появилась, я и не думала, что подобное случается… – повеяло сладким ароматом лип, доктор Судаков, решительно, щелкнул зажигалкой:
– Еще и кузина Эстер в Европе застряла. В общем, Регина поедет со мной, в Израиль, – он выпустил клуб дыма:
– Не волнуйся, Аарон, я отвечаю за группу. За вас, кузина… – он склонил рыжеволосую голову.
– Поедет со мной, в Израиль… – вспомнила Регина его уверенный голос:
– Со мной… – она протянула руку к альбому.
Познакомившись с доктором Судаковым, Регина поняла, что нравится ему. Кузен рассказывал молодежи об Израиле, о кибуцах и университетах, об отрядах, охранявших поселения, о театрах и кафе в Тель-Авиве. Серые глаза, в темных ресницах, смотрели в ее сторону. Регина, невольно, краснела. Она училась в смешанной гимназии, и ездила в сионистские лагеря, где мальчики и девочки жили рядом. У Регины на руках были пожилые, больные родители. У девушки не оставалось времени на танцы, или кафе. После занятий в университете она бежала в клуб Бейтара, или на частные уроки, готовила ужин для матери с отцом. По выходным Регина убирала квартиру, занималась, или гуляла с Гиршманами в парке.
Регина ни о чем подобном и не думала. В молодежную группу Бейтара приходило много мальчиков. Регина, и в Риге, и летом, в лагерях, привыкла командовать ровесниками. Девушка относилась к ним свысока. Она и в школе преподавала старшим классам, несмотря на молодость. Опытные педагоги хвалили ее за твердый характер. Регина улыбалась: «Я в клубе научилась, с подростками…».
Она не знала, как себя вести. За Региной еще никто, никогда не ухаживал.
– Доктор Судаков за тобой не ухаживает, – сердито сказала себе девушка, – нечего придумывать. Он просто на тебя посмотрел, несколько раз. Это ничего не значит, – Аарон предупредил ее, что кузен появится к обеду:
– И еще один человек, наверное… – рав Горовиц, замявшись, махнул рукой:
– Увидишь, в общем… – он легко сбежал по гулким ступеням старого подъезда. Регина, перегнувшись через перила, крикнула: «Удачи!».
Она отхлебнула холодного кофе:
– Аарону надо жениться, – хихикнула девушка, – ему тридцать лет. Пусть над своими детьми хлопочет. Он раввин, они обычно рано женятся…
Ее отец тоже, в первый раз, женился молодым, девятнадцати лет. Регина смотрела на старую, четкую фотографию, прошлого века. Внизу вились золоченые буквы: «Ателье Гольдмана, Иерусалим, 1889 год». Рассматривая невысокого, изящного юношу, в черной капоте и шляпе, с бородкой, Регина поняла, что напоминает отца. Рав Натан и его первая жена на фото, конечно, не касались друг друга. Хорошенькая девушка, вряд ли старше восемнадцати лет, носила скромное платье и шляпку:
– Детей у них не появилось. Его первая жена умерла, до войны… – вспомнила Регина голос кузена Аарона, – дядя Натан уехал в Польшу. Он преподавал в ешиве, в Слободке. Потом война началась, неразбериха. Папа последнее письмо получил летом четырнадцатого года. Твоя мама, Батшева, наверное, была из Белостока. Они познакомились, решили, что в провинции безопаснее войну переждать. Твоя сестра родилась, потом ты… – Регина, в Риге, покупала женские журналы. Она не могла поверить, что высокая, тонкая красавица, в смокинге и женских брюках, в бриллиантах от Картье, снимавшаяся с Жаном Габеном, может оказаться ее родной сестрой.