Вена
Шрифт:
Великолепие интерьеров Художественно-исторического музея достойно австрийской монархии
Поначалу дворец, значительно расширенный при эрцгерцоге Карле, использовался для проведения выставок лишь наполовину. Парадные залы и господские комнаты были открыты для посетителей, а в остальных – малых и хозяйственных помещениях – жили сотрудники музея. Второе крупное пополнение фондов произошло благодаря Филиппу Фрайхеру фон Штошу. Собранные им рисунки с изображением итальянских строений XVI–XVII веков составили Атлас Штоша, став основой нескольких архитектурных экспозиций.
В конце прошлого столетия Альбертина претерпела реконструкцию и, как прежде, занимая особняк с классическим фасадом, стала современным,
Классическое «лицо» Альбертины
Первые посетители проходили в музей из Бастиона августинцев, для чего требовалось преодолеть крутую лестницу, которая начиналась прямо на улице и была открыта лишь в теплое время года. После Второй мировой войны, когда этот вход разрушила бомба, путь к искусству ушел под землю, став более легким, но слишком длинным. С переносом входной зоны внутрь бастиона посетители стали подниматься на лифтах и по эскалаторам, попадая таким образом к новому, презентабельному порталу в виде паруса из титана. Устроенный со стороны Штаатсопер на верхней площадке бастиона, он поднимается над Августиненштрассе почти на 12 м. Его решение удивляет техногенным видом и в то же время отличается бережным отношением к исторической атмосфере места.
Помимо основных залов, гости Альбертины имеют возможность пользоваться уютным внутренним двориком в самом центре здания. Ранее пустовавший, теперь он является частью интерьера и словно притягивает к себе остальные помещения: ресторан с несколькими кафе, магазин, уголки созерцания, отдыха и встреч, ведь европейцы ходят в музей не только для того, чтобы полюбоваться экспонатами. Пыль веков не мешает ни влюбленным, ни политикам, ни домохозяйкам, которые назначают здесь встречи либо приходят в одиночку, чтобы хоть на время забыть о повседневной рутине и погрузиться в мир прекрасного. После недавнего ремонта впервые в истории Альбертины для широкой публики распахнулись двери прежде закрытых двух залов и «золотого кабинета», выполненных по канонам классицизма еще в 1822 году. В определенные дни любители фотоискусства могут увидеть 250 вещей из запасников музея, в частности первые снимки Вены, сделанные в 1840 году.
Подземные хранилища располагаются примерно на такой же площади, как и выставочные залы, но не в старом корпусе, а в новом, 4-этажном, с барочной отделкой, который примыкает и к основному зданию, и к Пальмовому павильону в Бурггартене. Наземные уровни здания занимают учебные классы, всемирно известные реставрационные мастерские и библиотека. Относящийся к ней читальный зал находится на последнем этаже, путь в него лежит через «проход августинцев» в бывшем бастионе. Минуя его, посетители спускаются вниз, попадая в подземелье, где вместо ожидаемой полутьмы их встречает море света, ведь большие комнаты подвалов прекрасно освещены и вдобавок отделаны панелями из стекла и алюминия. Белизну стен усиливают полы из черной, похожей на мрамор плитки-терраццо. Создатели новой Альбертины удивили еще одним эффектным приемом. Трудно ожидать в подвале естественного освещения, но здесь оно осуществляется через световую шахту, устроенную в центре учебного корпуса: солнечные лучи проникают сквозь прозрачное стекло перекрытия читального зала и, не затрагивая зимний сад, достигают нижнего уровня.
Сегодняшняя Альбертина предлагает гостям осмотр 65 тысяч рисунков и более 1 млн гравюр, созданных как старыми европейскими мастерами (Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рубенс, Дюрер), так и художниками современности (Пабло Пикассо, Оскар Кокошка, братья Климт, Эгон Шиле). Кроме того, здесь можно увидеть архитектурные фотоэтюды и десятки тысяч планов, эскизов, моделей, относящихся к творчеству лучших архитекторов Австрии: Адольфа Лооса, Отто Вагнера, Клеменса Хольцмайстера и, конечно, Ганса Холляйна, чьей заслугой стало появление эффектной композиции нового входа. Возможно, именно ему пришла в голову мысль прикрыть остатки стен башни XII века стеклом, сделав развалины еще одним музейным экспонатом. Из спроектированного тем же зодчим фойе открывается восхитительный вид на город, Национальную библиотеку и соседний Хофбург, где хранятся бесценные сокровища Габсбургов.
Не стоит думать, что коллекционером движет всего лишь стремление к красоте. Немаловажным в собирательстве является интерес ко всему, что выделяется из привычного мира вещей. Предметы коллекционирования могут не только доставлять эстетическое наслаждение, но и удовлетворять любопытство, для чего на протяжении четырех столетий служат кунсткамеры (от нем. Kunstkammer – «кабинет редкостей») – прообразы современных музеев.
Принадлежавшие сильным мира сего, они устраивались в качестве хранилища ценностей, а затем преобразились в то, что называлось «театром природы» или местом «для ученых штудий и зрительских наслаждений». Сюда, наряду с произведениями искусства и драгоценностями, входили предметы, привлекавшие взгляд необычным видом, например нестандартные работы по камню, как, впрочем, и сами камни, привезенные заморскими купцами вещицы из слоновой кости, бронзы, золота, серебра, инструменты, часы, неизвестные европейцам игрушки, а порой и вовсе диковины, подобные страусиным яйцам. Почетное место в таких коллекциях занимали парадные или церемониальные доспехи из лучших мастерских Европы.
Основателями знаменитой венской кунсткамеры, посещение которой также должно было приносить пользу и наслаждение, считаются два представителя рода Габсбургов: император Рудольф II и эрцгерцог Фердинанд II Тирольский. Оба этих монарха были страстными почитателями искусства и коллекционерами, приобретавшими все редкостное, необычное, экзотическое, что создавали европейские мастера и привозили из дальних стран торговцы, миссионеры, конкистадоры. Будучи Габсбургами, оба они имели резиденции вдали от Вены, соответственно в Праге и в Инсбруке, где держали свои обширные собрания. В те беспокойные времена сокровищницам постоянно грозило разграбление, что едва не случилось с императорской, которая однажды пострадала от разбушевавшейся толпы.
В кунсткамере Вены наследие Рудольфа составляет множество статуй, в том числе произведения Адриана де Фриза, чьим покровителем был император. Благодарный ваятель увековечил благодетеля в бюсте, который сегодня стоит рядом с другой его работой – фигурой прикованного к столбу Иисуса Христа, виртуозно выполненной из бронзы. Истинным шедевром ювелирного искусства является бокал Михаэля – золотой кубок с эмалью, алмазами, изумрудами, рубинами и россыпью жемчуга.
В разделе резьбы по камню представлена некогда принадлежавшая Рудольфу ваза с крышкой. Созданная Гаспаром Мизерони в 1580 году, она отличается гармоничными пропорциями и удивительной для позднего Ренессанса элегантностью. Кувшин из ореха с Сейшельских островов создан на два десятилетия позже мастером Антоном Швайнбергером. Частично позолоченные бюсты Вакха и Ариадны исполнил Якопо Алари-Бонакольси, как видно, предпочитавший тщательность исполнения вычурной отделке. Противоположное впечатление производит роскошный шкаф-кабинет из черного эбенового дерева с изящной серебряной инкрустацией. В умывальном гарнитуре и нескольких кубках мастер Абрахам Пфлегер из Аугсбурга искусно соединил раковины, серебро и золото.
В кунсткамере Рудольфа раковины – крупные, экзотического вида, оправленные, но чаще необработанные – служили не только материалом для создания каких-либо предметов, но и отдельными экспонатами. Считалось, что такая вещь способна защитить владельца от злых сил. Впрочем, похожее действие приписывалось всем диковинам, поэтому в собрании монарха оказались предметы, совмещавшие в себе драгоценные металлы с такими странными материалами, как окаменелые акульи зубы (настольное украшение «Змеиные языки»), рог африканского носорога и клыки кабана-бородавочника (кубок мастера Николаса Паффа). Специалисты до сих пор не определили, откуда прибыла в Прагу красная фляга в форме сердца: из Индии или Центральной Америки. В той же коллекции имелись оправленные в золото и серебро индийские безоары – желудочные камни некоторых жвачных животных, якобы защищавшие от ядов. Кроме них, Рудольф II пользовался кубком, сделанным из страусиного яйца, полагая, что может приобрести силу этой птицы. Воистину королевскими получились серебряные часы с позолотой и драгоценными камнями, созданные Хансом Якобом Бахманном для пражской кунсткамеры. Мастер дополнил хитрый часовой механизм фигурами Дианы и кентавра, глаза которого при заводе начинают вращаться, а выпущенная вскоре стрела заставляет поворачиваться вбок головы богини и одной из ее собак.
В XVI веке во власти Габсбургов оказалась империя, в которой, по словам Карла V, никогда не заходило солнце. Тогда, в эпоху стремительного развития наук и активного изучения Индии, Африки, Америки в кунсткамерах появились коллекции, относящиеся к ученой деятельности. Кунсткамера Фердинанда Тирольского может по праву считаться примером собирательства, в основе которого лежат энциклопедические знания. Эрцгерцог владел механическими приборами, в которых восхищала уже не отделка, хотя и она чаще всего была превосходной, а движение – отрегулированное, упорядоченное, предсказуемое. Редкие посетители его домашнего музея, куда допускались лишь избранные, изумленно разглядывали «живые» календари, часы, компасы, загадочные сферы, сложные механизмы, которые заставляли двигаться под музыку целые скульптурные группы.