Вендетта для Святого
Шрифт:
— Колонны, — наставительно говорил он, косясь в путеводитель, — обрати особое внимание на колонны, такую прелесть увидишь нечасто. А эти византийские капители, чередующиеся с римскими, это фантастика! И все четырехугольные колонны поддерживают острые готические арки. Разве тебе это ни о чем не говорит? А может быть, ты плохо себя чувствуешь?
— Мы не можем здесь оставаться, — сказала Лили, с трудом сдерживая раздражение. — Если ты сцепился с Алем, то тебе надо сматываться из города.
— Что ты предлагаешь?
— Если боишься железной дороги, есть еще автовокзал.
— Я прибыл сюда автобусом, — сказал он, — и при этом кое-что произошло, что вынуждает меня предположить, для автобусных линий я теперь пассажир нежелательный.
— Тогда что же?
— Я должен думать о тебе, Лили. Ты заказала билет на завтрашний самолет в Лондон?
— Да.
— Тогда тебе не стоит возвращаться в Палермо. За это время Аль мог уже проверить все рейсы и знает о тебе. Мы его одурачим, если поедем в противоположную сторону, в Катанию. Откуда есть рейс на Мальту, а это британская территория.
— Как мы туда попадем?
— Ты не любишь прогулки?
Она взглянула на него с немым возмущением.
— Может, это и далеко, — признал он, — но попробуем поймать машину, хотя об этом, разумеется, подумают и люди Аля… Но ведь должно же быть еще что-то, что им и в голову не придет…
Он листал путеводитель, словно пытался найти стоящую идею среди описаний старинных достопримечательностей и современных удобств города. Затеряться в городе, число жителей которого не достигает и двенадцати тысяч, это совсем не то, что в Нью-Йорке или даже Неаполе. Но какой-то выход должен был быть, всегда должен быть.
И друг он увидел его, настолько простой, что раньше и в голову не приходило.
— Итак, — сказал он, — мы пойдем на пляж и освежимся.
Лили от удивления разинула рот, как рыба, вытащенная на берег. Саймон умел удивлять, и это всегда доставляло ему удовольствие. Не собираясь раньше времени выводить ее из состояния растерянности, он снова схватил ее за руку и провел через двор к тенистому кладбищу. Оттуда через калитку они вышли на Виа Мандралиска, если верить плану города, и свернули в сторону моря. Ведя все еще ошеломленную, но послушную Лили, он задержался у первой лавчонки и купил тенниску в голубую и белую поперечные полосы и пару дешевых сандалий. Быстро переодевшись в первой же подворотне, бросил свою грязную рубашку и ободранные ботинки в мусорный ящик. Чуть дальше в сувенирной лавке, занявшей своим товаром весь тротуар, купил пару темных очков и огромную сумку из соломенной плетенки кричащей расцветки, вручив ее Лили.
Не доходя до моря, к которому они все время направлялись, он задержался в последний раз, на этот раз в продовольственной лавке, где ничего не подозревающий хозяин охотно завернул им приличные порции сыра, ветчины, колбасы, оливок, хрустящий батон и внушительную бутылку красного «Корвио» для лучшего переваривания всех этих деликатесов. Все это вошло во вместительную сумку, которую Саймон вручил Лили именно с этой целью.
— Для чего это все? — жалобно допытывалась она.
— Для нас обоих, если проголодаемся. Неизвестно, когда нам удастся как следует пообедать.
До пляжа они добрались без лишних хлопот, похожие на любую другую пару туристов в этом пестром муравейнике, где каждый развлекался, как мог, в меру своего возраста и темперамента.
Оказавшись среди них, Саймон стал вообще неразличим, после того как, снял полосатую рубашку и сандалии и завернул брюки до колен. Его загар не уступал загару большинства отдыхающих, а если мускулатура и была незаурядной, то все равно не выделялась среди многих пляжных атлетов. В нем не осталось ничего, что можно было бы запомнить и описать.
Лили замаскировать было потруднее, но он посоветовал ей подвернуть свитерок под груди, чтобы он выглядел как бюстгальтер, расстегнуть юбку, чтобы открыть бедра на всю длину, и идти босиком, как он, спрятав туфли в ту же сумку. Ослепительно светлые волосы она повязала косынкой еще раньше, когда он переодевался.
И вот так, держась за руки, они шли по пляжу, как обычная типичная пара отдыхающих, и дошли до воды, где стояли водные велосипеды, самые популярные плавательные средства Средиземноморья, игрушка, придуманная как раз на двоих, чтобы сесть рядышком и лениво крутить педали. Они могут передвигаться даже быстрее, чем обычная весельная лодка, и гораздо удобнее для морских переходов при умеренно плохой погоде; именно мысль об этом прибрежном чуде привела сюда Саймона.
Хозяин причала вышел навстречу при их приближении, засияв при виде клиента.
— Че беллиссимо джорно, синьоре! [26] Прекрасный вечерок для поездок в «москоне»! Это лучшее время дня!
— Уже поздно, — с сомнением сказал Саймон. Любое проявление спешки могло вызвать подозрение и повод вспомнить о них позднее. — И солнца уже не будет.
— Впереди еще половина дня! — запротестовал сицилиец, воздевая руки к небу в подтверждение своих слов. — А когда солнце заходит, самое удовольствие и прохлада. К тому же для вас совсем даром!
26
Che belissimo giorno (итал.) — прекрасный день.
— Сколько?
Немилосердно поторговавшись, они, наконец, договорились о таксе на часы, остававшиеся до сумерек. Саймон заплатил сверху.
— Если мы вдруг немного запоздаем, — сказал он, многозначительно подмигнув, — не стоит беспокоиться.
Хозяин оскалился, дав понять, что все понял.
— Капито! Грация! Э буна сорте! [27]
Саймон подал руку Лили, которая заняла свое место, и помог хозяину столкнуть велосипед на воду; ловко вскочил на него сам, взялся за руль, направив велосипед на запад, и они синхронно заработали педалями.
27
Capito! Grazie! E buona sorte! (итал.) — Понятно! Благодарю! Желаю удачи!
И вот теперь ему пришлось напрячься, чтобы сдержать взрыв смеха. За ним остался город, кишевший прислужниками Дестамио. Они теперь явно прочесывали вокзал и автостанцию, если сам Дестамио серьезно не пострадал в столкновении с автобусом, он мог организовать блокаду всех дорог и тропинок, не исключая, разумеется, порта; но Саймон готов был побиться об заклад ценой собственной головы, что он все-таки нашел единственный возможный выход, о котором даже такой прожженный тип, как бывший Дино Картелли, никогда бы не подумал.