Вендиго (сборник)
Шрифт:
Огонь погас, и мне показалось, что в комнате еще холоднее, чем всегда. Пробираясь ощупью к камину за спичками, я вдруг почувствовал, что тут кто-то есть — стоит в темноте подле меня. Разумеется, видно ничего не было, но, шаря по полке, я вдруг коснулся пальцами чего-то холодного и влажного… Ей-богу, чья-то рука! Мороз пошел у меня по коже.
— Кто здесь?
Мой вопрос канул в тишину, точно камешек в глубокий колодец. Ответа не было, но я услышал, как кто-то тихо крадется к двери — неверные шаги и шорох одежды, задевающей мебель. Я нащупал спичечный коробок и чиркнул спичкой, ожидая, признаться, увидеть миссис Монсон, Эмили или даже хозяйского сына, «кондухтора», но пламя газового рожка осветило пустую комнату — в ней не было ни души.
Я
Хотел уже вернуться в комнату, когда ухо мое вдруг уловило какой-то звук — совсем слабый, наподобие дуновения ветра, он доносился откуда-то сверху, однако то не мог быть ветер, ибо ночь была тиха, как могила. Хотя звук больше не повторялся, я решил подняться и выяснить, в чем дело. Не могли же и слух, и осязание одновременно обмануть меня. Итак, со свечою в руке я, бесшумно ступая, пустился в это не сказать чтоб приятное странствие по таинственному верхнему этажу.
На первую лестничную площадку выходила только одна дверь — запертая, на вторую тоже одна, и, когда я нажал ручку, она отворилась. В лицо мне пахнуло застоявшимся холодом, какой всегда бывает в нежилых помещениях, и в нос ударил неописуемый запах. Пользуюсь этим эпитетом сознательно: запах, хоть и слабый, едва уловимый, был тошнотворен и ни на что не похож, поэтому я затрудняюсь его описать.
Небольшая квадратная комната с наклонным потолком и двумя крошечными окнами находилась под самой крышей и была абсолютно пуста — ни мебели, ни коврика на полу. Отвратительная комната: леденящий холод и этот ужасный, ни на что не похожий запах! Задержавшись здесь лишь на столько, чтобы убедиться, что тут нет ни шкафа, ни закутка, где можно было бы спрятаться, я поспешил затворить за собой дверь, вернулся к себе и лег в постель. Видимо, эти шорохи мне все же послышались.
Ночью снился вздорный, но необыкновенно яркий сон, будто хозяйка и еще кто-то темный — я его видел смутно — вползают ко мне на четвереньках, а за ними разбойничья шайка громадных кошек. Они набрасываются на меня, мирно почивающего в своей постели, и душат, а потом волокут мое тело наверх и кладут на пол в пустой холодной комнате под крышей.
Ноября 11. После нашего неоконченного разговора Эмили перестала показываться мне на глаза. Теперь мне прислуживала сама миссис Монсон. Она по обыкновению, будто нарочно, делала именно то, чего я просил ее не делать. Вообще говоря, все это пустяки, не заслуживающие даже упоминания, но уж слишком они раздражают меня. Подобно малым, но часто принимаемым дозам морфия, миссис Монсон оказывает на меня наркотическое действие.
Ноября 12. Утром проснулся рано и пошел в переднюю за книгой, чтобы почитать в постели, пока не пришло время вставать. Эмили разводила огонь.
— Доброе утро, — приветливо сказал я. — Смотрите же, хорошенько протопите. Очень холодно.
Девушка обернулась, и я увидел ее испуганное лицо. Это была не Эмили!
— Где же Эмили? — воскликнул я.
— Это служанка, что жила тут допрежь меня?
— Да. Она что, ушла?
— Я поступила шестого числа, — угрюмо отвечала она, — и ее уже тут не было.
Я взял книгу и снова лег в постель. Эмили, стало быть, отослали почти сразу же после нашего с ней разговора. Читать я, разумеется, не смог, ибо мысль эта мешала сосредоточиться, и даже обрадовался, когда пришло время вставать. Скоропалительная и безжалостная расправа с Эмили могла означать только одно — кому-то была крайняя нужда удалить ее прочь с моих
Ноября 13. Царапина от кошачьих когтей воспалилась и начала побаливать, что изрядно докучает мне. Я постоянно ощущаю, как маленький нарыв дергает и зудит. Видно, у меня плохая кровь, не то бы уже давно все зажило. Я вскрыл воспаленное место перочинным ножом, смоченным в дезинфицирующем растворе, и тщательно промыл — говорят, кошачьи царапины сплошь и рядом дают самые дурные последствия.
Ноября 14. Дом этот, хоть и оказывает на мои нервы странное воздействие, нравится мне. В самом сердце Лондона — и такая уединенность, тишина и спокойствие. А как здесь славно работается! Удивляюсь, почему столь низка арендная плата. Возможно, кто-нибудь и усмотрел бы в этом нечто подозрительное, но я не стал даже задавать никаких вопросов. По мне, лучше умолчание, чем ложь. Если бы только избавиться от крыс внутри и кошек снаружи. Чувствую, что со временем свыкнусь со странностями этого дома. Я даже не прочь умереть здесь. О, эта фраза звучит двусмысленно, ее могут ложно истолковать. На самом деле я хотел сказать, что не прочь жить и умереть здесь. Буду снова и снова продлевать аренду, покуда дом не рухнет от старости или я сам по той же причине не переселюсь в мир иной. Судя по всему, первым буду не я.
Ноября 16. Как изматывают меня мои расстроенные нервы, вечный источник пренеприятных ощущений. Сегодня утром проснулся и обнаружил, что одежда моя разбросана по комнате, а плетеное кресло опрокинуто и лежит подле кровати. У сюртука и жилета такой вид, точно ночью кто-то примерял их на себя. И сны мне сегодня привиделись пугающе яркие — будто некто стоит подле меня, закрыв лицо руками, и стонет, словно от невыносимой боли: «Где найти мне покров? О, поможет ли мне кто-нибудь?» Глупость, конечно, однако я немного струсил. Сон был отвратительно правдоподобен. Вот уже год, как я перестал ходить во сне и просыпаться в ужасе в самых неподходящих местах, например на холодном тротуаре Эрлз-Корт-роуд, где находилось тогдашнее мое жилье. Я полагал — но, похоже, напрасно, — что навсегда излечился от досадного недуга. Это открытие весьма меня обеспокоило. На ночь прибегну к испытанному способу: привяжу палец на ноге к кровати.
Ноября 17. Сегодня ночью опять мучили тягостные кошмары. Снилось, будто кто-то бродит у меня в спальне, выходит в переднюю, снова возвращается, подходит к постели и смотрит на меня в упор — всю ночь я чувствовал на себе его ищущий взгляд. И все думал сквозь сон, что вот-вот проснусь, и никак не мог сбросить с себя сонное оцепенение. Вероятно, этот ночной кошмар вызван несварением желудка. Утром у меня случился один из тех жестоких приступов головной боли, которыми я страдаю издавна. Когда проснулся, одежда опять валялась на полу, разбросанная (неужели мною?), по всей видимости, ночью, а брюки вообще очутились на ступеньке, ведущей в переднюю.
И самое неприятное: вновь это загадочное зловоние — оно наполняло комнату и преследовало меня все утро. Запах был очень слабый, едва различимый, но тем не менее омерзительно тошнотворный. Интересно, что бы это могло быть, в самом деле?.. Впредь стану на ночь запирать двери.
Ноября 26. Последнюю неделю порядочно поработал. Кроме этого, успевал регулярно ходить на прогулки. Чувствую себя очень недурно, и настроение ровное. Только два обстоятельства внушают мне тревогу. Первое — в общем-то пустячное и имеющее, скорее всего, самое простое объяснение. Оказалось, что в верхнем окне — одном из двух квадратной комнаты под крышей, — в котором вечером четвертого ноября я видел сквозь штору тень неправдоподобно крупной головы и широких плеч, вообще нет никакой шторы!