Венец безбрачия
Шрифт:
Начиналась гроза, деревья клонились от порывов ветра, люди быстро удалялись с проспекта, прикрывая глаза от пыльных вихрей. Нежно-голубая полоска неба стремительно худела от опарной свинцовой тучи.
– Как быстро наступило разочарование от брака? – спросил я, глядя на первые водянистые пики, разбившиеся о стекло. Мой разум очистился и стал прозрачен.
– Наверное, сразу после свадьбы. Я мечтала о любви, а получила лишь штамп в паспорте и метелку в руки. Вот такое мое проклятие. Меня не любил собственный муж, – совершенно без эмоций ответила Татьяна, даже не думая извиняться за свой истерический выпад.
– А вы любили своего мужа? –
– Нет, – всего лишь наивно подняла брови Татьяна, – поначалу он мне был симпатичен, может быть, я даже влюбилась, но это мимолетное чувство быстро прошло. Он его раздавил. Постоянно ноги об меня вытирал. То с друзьями на рыбалку уедет – мне не скажет, то домой придет – ноги протянет. Как барин. А что мне ласка нужна, сочувствие, да даже помощь элементарная: гвоздь вбить – этого он не мог. Офицер хренов!
Уголок рта предательски задергался, Татьяна быстро достала платок и прижала к губам.
Через минуту молчания она уже зашептала простуженным голосом:
– Вы, мужчины, так неидеальны. Вы полны пороков. За что вас любить? За что?
Я молчал. За всех мужчин я не рискнул ответить. По ее щекам текли слезы страдания. Она их не стирала. Татьяна страдала напоказ, и видимо, это доставляло ей облегчение. Мне же становилось все тяжелее, будто энергия из меня перетекала к ней.
Но, превозмогая себя, я стал судорожно искать корректное продолжение беседы. В горле пересохло и захотелось высунуться под животворящий дождь.
– Ну, хватит, хватит слез, – сама себя стала успокаивать Татьяна, – Зачем я к вам пришла? Зачем? Опять переживаю эту боль…
– Вы правильно сделали, что пришли ко мне, – я подхватил разговор, – Нельзя держать страдания в себе.
– Я так несчастна! Я так одинока! – опять застонала женщина и прошептала – Так одинока!
– А ваша дочь? – Вспомнил я.
– Что дочь? У нее своя жизнь. Она меня не подпускает близко.
– Вам трудно найти общий язык?
– А разве между родителями и детьми может быть общий язык?
Я искренне удивился, но тут же вспомнил рассказ Татьяны о матери: у них не было особо теплых отношений. Видимо. И с дочерью ситуация повторилась.
– А как муж относился к дочери? – Продолжил расспрос я, чувствуя, что начинаю запутываться в паутине одиночества и несчастья Татьяны.
– Он сказал в роддоме: «Это мой подарок тебе». Сволочь, – бестия приняла мой профессиональный такт за слабину и вновь бросилась в атаку на мое достоинство, – Так и относился. Обкакается дитя – мамке тащит, плачет безутешно – мне снова спихивает. «Это, – говорит, – бабское дело: детям жопу подтирать и рот затыкать». Так я устала за то время, пока вместе жили! Так устала. Сплошные нервы! Все думала, приедем в новую часть, обоснуемся окончательно, заживем. Утрясется все. Но без толку. Каждый раз все повторялось. Все учил меня жизни – так не ходи, так не говори, дура, тупая, проститутка. А я все терпела! Зачем?! – платок был все также прижат к щеке, но повторная жалость к себе не вызвала нервной дрожи.
– А сколько вы прожили вместе?
– Пять лет. Через год после рождения Ольги развелись. Я решила – хватит, натерпелась. Теперь нужно дочь воспитывать. И ушла, сбежала. Вернулась к матери, взялась за учебу, закончила училище на педагога младших классов. Но без опыта
– После неудачного брака вы еще сближались с мужчинами?
– Было… Да что толку, если проклятие на мне висит. Никто меня не любил, все хотели только использовать, заарканить в свою берлогу. Один раз, мне показалось. Что я даже почувствовала что-то, какую-то близость теплоту к одному из вас. Но это оказался горький обман. Усмешка судьбы. – Татьяна сама горько усмехнулась, рука ее дернулась к губам. Но тик не последовал.
– Расскажите. Пожалуйста, поподробнее.
– Нет, не хочу. Устала, – закапризничала женщина.
– Хорошо, – согласился я, – давайте поговорим об этом в следующий раз.
– Вам еще интересно со мной общаться? – Татьяна подозрительно прищурилась, – Мне кажется, я вам неприятна.
Я постарался улыбнуться и выглядеть как можно искренней:
– Что вы, Татьяна. Я рад нашей встрече и очень хочу помочь вам. Мне все-таки кажется, что ваши предрассудки по поводу проклятия беспочвенны, – начал я снова прокладывать свою линию.
– Молодой человек, вы еще слишком неопытны в жизни, чтобы разбираться в чужих судьбах и ставить диагнозы, – сделала мне выговор надменная учительница младших классов (такие как раз и высевают комплексы неполноценности), – А мне еще в шестнадцать лет гадалка сказала, что на мне венец безбрачия. Я шла из школы, о чем-то задумалась и не заметила, как мне под ноги бросилась старушонка в цветастых юбках. Она остановила меня, буравя черными угольками глаз, и со страхом прошептала: «Деточка, а на тебе ведь проклятие висит. Порченая ты». Она вызвалась тогда исправить дело, отвела меня в сторонку с дороги, начала читать молитвы всякие, а потом стала клянчить плату за свою помощь. Я пожалела фирменную сумку, на которую цыганка положила глаз, тогда она предупредила, что проклятие останется на мне, раз за ветошь держусь больше, чем за счастье собственное. Я не поверила тогда, а потом все сложилось по известному сценарию.
Я сделал краткую запись в конспекте сеанса: «Проклятие нагадала цыганка – почва для установки». Татьяна смотрела на меня выжидающе, все устали, прошло уже два часа консультации, можно закругляться. Но финал будет сыгран по моим правилам.
– Татьяна, скажите честно и недолго думая: Вас устраивает ваш нервный тик?
– Нет, – Татьяна ответила сразу же, – Но что с ним можно сделать, если дело в проклятии?
– Я думаю, что вы все-таки пришли сначала к невропатологу, а затем ко мне, не просто для исповеди, хотя это тоже немаловажно. Я предлагаю вам попытаться исправить хотя бы этот внешний изъян. Ведь его не было всю жизнь. Давайте немного скорректируем проявления рока. Если это возможно, – постарался убедить я Татьяну, на что получил знакомую полуулыбку.
– А мне не будет больно? – вопрос прозвучал с ноткой кокетства, мне стало почему-то обидно и неприятно.
– Нет, обещаю. Мы будем действовать с вами сообща и чрезвычайно аккуратно. Вы же красивая женщина и еще долго можете блистать своим совершенством, – я уже откровенно манипулировал Татьяной. Самое интересное, что неприкрытая лесть всегда воспринимается одобрительно, не вызывая и тени протеста.
– Да, вы правы, – согласилась женщина, – Этот нерв старается отобрать у меня последнюю радость в жизни – мою красоту. Я согласна попытаться исправить положение.