Венец безбрачия
Шрифт:
Сложнее всего было уговорить моего начальника всё-таки отправить меня в командировку. Военные действия продолжались две недели, но в конце концов он капитулировал, и был заключён мирный договор, определяющий обязательства сторон. То есть, я поехала, но не основным специалистом, а в качестве консультанта, если совсем честно — довеска. К стартовому столу меня в итоге допустили только на экскурсию, но я и этому была рада. И без меня желающих хватало, так что, можно сказать, пропихнули по блату.
В любом случае, я сейчас здесь, жизнь продолжается, цель в ней есть, и нечего себя жалеть. А что сердце каждый раз болезненно сжимается, стоит вспомнить серьёзного демона со змеиными глазами… у всех есть свои проблемы в жизни, и эта отнюдь не самая страшная. Я именно здесь и сейчас на своём месте, — там, где должна быть и хочу быть. И ни на какие красоты другого мира, ни на какого мужчину не променяла бы вот эту ночь, чернильное небо, высокую свечку ракеты, пробирающий до костей низкий гул и пронзительное, ни с чем не сравнимое чувство сопричастности чему-то великому и настоящему.
Нельзя менять смысл своей жизни и мечту даже на очень сильную любовь. Потому что без последней больно и грустно, но без первых двух ты перестанешь быть собой. И когда позади меня распахнулась дверь, и Сергей бодро сообщил "первая ступень отделилась, полёт продолжается в штатном режиме", меня вместе с тревогой об успехе нынешнего мероприятия неожиданно начала потихоньку отпускать и боль потери. Всё идёт правильно, естественным путём. А что мне сейчас плохо… Как говорили древние, "всё проходит, и это тоже пройдёт".
В общем, домой я возвращалась не сказать, чтобы в приподнятом настроении, но в гораздо лучшем, чем уезжала. Безмятежно — философском и настолько спокойном, что ощущала себя скалистым утёсом. Ни волокита на досмотре, ни задержанный на пять часов из-за снегопада на принимающей стороне рейс, ни болтанка по дороге, ни даже посадка со второй попытки при сильном боковом ветре не выбили из колеи. Кажется, я постигла дзен.
Позвонив сестре сразу после посадки, я выяснила, что та уже на месте и вся извелась от ожидания, — Сонька ещё сильнее меня не любит сидеть на месте, — я получила свой багаж в виде небольшой сумки и, повесив её на свободное плечо (на втором путешествовала сумка с верным ноутбуком), в том же непрошибаемом спокойном состоянии двинулась на выход.
Первой меня заметила, конечно, Славка, и тут же сделала всё, чтобы и я её увидела. То есть, со звонким радостным воплем "мамка!" кинулась ко мне. Пришлось срочно избавляться от сумок и освобождать руки для объятий.
— Мама, ну ты куда, поставь, ну тебе нельзя тяжести поднимать! — захихикала она, повисая на моей шее, когда я выпрямилась, держа её в охапке.
— Какая ты тяжесть, — отмахнулась я. — Признавайся, опять бабушка не знала, чем тебя кормить? Сонь, она что, все три недели голодала? — уточнила я у подошедшей сестры.
— Поставь ребёнка на место, — насмешливо фыркнула та.
— И ты туда же, — вздохнула я, всё-таки опуская дочь на пол. Мирослава тут же подхватила обеими руками самое ценное — ноутбук; знает же, что там есть несколько её игрушек. Я даже на пару мгновений засомневалась, по мне она сильнее соскучилась или по ним. — Тебе что бабушка сказала? Если я хорошо…
— Зай, я, если ты помнишь, тоже врач, хоть и по другой специальности, и тоже могу всякого наговорить, — ехидно возразила та, коротко меня обняла и, отстранившись, с явным предвкушением и откровенным злорадством (я тут же заподозрила какую-то подставу) продолжила. — Но сейчас я ради исключения не во имя твоего здоровья беспокоюсь. Тут с тобой ещё кое-кто поздороваться хотел, — она кивнула в сторону, я обернулась…
— Привет, — неуверенно улыбнулся мужчина. А я не знала, за что хвататься — за сердце, за голову, за воздух или за живот, в который меня бодро (и, кстати, очень больно) пнули изнутри.
В классическом чёрном пальто, с букетом золотых георгин (я даже знаю, кто подсказал), без рогов, с незнакомыми карими глазами, но, определённо, это был Гер.
Видимо, я как-то очень характерно переменилась в лице, потому что мужчина поспешил подхватить меня под локоть, а потом и вовсе осторожно обнял.
— Это ты? — наконец, не слишком умно поинтересовалась я.
— Я, — кивнул он, не отрывая от меня взгляда.
— Но ты же… Как же…
— Божественное вмешательство, — улыбнулся он, крепко прижав меня к себе. Я ответила на объятья, закрыла глаза, уткнулась лицом в колючий шарф. Воротник пальто под моей щекой был мокрым, от демона пахло растаявшим снегом и, — совсем слегка, — каким-то парфюмом. Гер сейчас был настолько реальный, настолько живой и совершенно неотличимый от человека, что мне было трудно поверить в реальность происходящего. Хотелось не то заплакать, не то — засмеяться, не то просто протереть глаза и ущипнуть себя. Но вместо всего этого я просто тихо уточнила:
— Аэрьи всё-таки сподобился?
— Не совсем он, — хмыкнул мужчина. — Но сподобился, да. Так что я теперь человек. Даже с биографией и с работой.
— И с квартирой, — захихикала рядом Сонька, которой явно надоело стоять столбом. — Слушай, завидный жених, ты цветы-то невесте подари, и пойдём, дома намилуетесь. Ну, или пока в пробке будем стоять, мне навигатор и так рисовал до дома три часа при наилучшем раскладе, там снега по уши навалило и продолжает подсыпать, никакая техника не справляется, авария на аварии. Я вообще не знаю, как вас приняли, чёрт знает что на улице творится, катаклизм. Короче, пойдём, мне сейчас ещё машину полчаса откапывать. Ты мне вот что скажи, герой — любовник; что главному передать? У тебя завтра плановые есть, или я так и передаю, что встретил женщину своей мечты и временно не способен вернуться в реальность?
— Передавай, — с задумчивой улыбкой кивнул тот, забирая у меня обе сумки, но вручая цветы, которые были переданы по цепочке радостной Мирославе — у меня были заняты руки. Одна дочерью, вторая — Гером.
На улице действительно мела пурга, пришлось надвинуть поглубже шапку и поднять воротник, чтобы за него не заметало снег. Одна радость, машину сестрёнка умудрилась приткнуть на ближайшей парковке, и идти было недалеко. Да и копать не пришлось, ветер справился с этим занятием самостоятельно.