Венец Бога Справедливости
Шрифт:
После взрыва на так называемом "Старом материке", большая часть которого была разрушена, в центре образовался фрагмент суши, величиной с пятую долю от изначального, а также множество островов с обеих сторон. Сохранились также вулканические острова около бывшего материка, но на них в отличие от последнего, никогда не жили разумные существа, если только к таковым не следовало отнести животных. Великие катаклизмы ранее снесли с лица Планеты все цивилизации Старого материка, выжили только тэнийцы, которые с помощью
Теперь на оставшемся фрагменте Старого материка, как и прежде, росла растительность, правда, в большей степени островная, чем континентальная, его населяли животные всех царств, грибы, лишайники, но все они являлись лишь фоном для храма Богини Амнэрис. Из черного минерала, какой находился только здесь, на Старом материке, головокружительных размеров, со статуями демонов во всех позах на уступах крыш, гладкий, с зеркальной поверхностью, в которой тонули даже самые яркие лучи солнца; сюда мог прибыть не каждый, таким, как Тасмир, например, это вообще дозволялось в исключительных случаях, а вот этому гостю никто никогда не строил преград. По колончатой спиралеобразной галерее, не имеющей стен — только массивные белокаменные своды — неспешно шел красивый изящный юноша, сейчас о его положении говорил лишь венок из узорчатых листьев Паллиды, золотой блеск которых гармонично сочетался с вышивкой золотой нитью на темно-синей тунике. Когда сандалии юноши коснулись желтой дорожки, продолжающей пол колончатой галереи на заключительном витке ее перед входом в храм, из дверей последнего показался маленький дракон, он учтиво поклонился.
— Дома ли госпожа?
— Да, господин.
— Доложи ей о моем прибытии.
Дракон еще раз низко поклонился и, оставив двери открытыми, поспешно скрылся за стенами храма. Когда Великий Бог Справедливости вошел внутрь, дракон уже успел вернуться с ответом госпожи. Судя по тому, как трясся слуга, можно было сделать вывод о характере ответа.
— Что такое? Я не угоден госпоже Амнэрис?
— Г-госпож-жа, п-просила вас не г-гневатьс-с-ся…
— Чем она занята? Ужель ее дело так важно, что нельзя оторваться ни на секунду?
— Да, — выпалил слуга, радуясь тому, что гость и так сам все понял, но дракон глубоко ошибался.
— Тогда иди и скажи ей, что у меня тоже есть дела — чем быстрее мы встретимся, тем быстрее расстанемся и сможем вернуться к более насущным проблемам.
Маленький дракон почувствовал себя еще меньше под этим нетерпящим отлагательства взглядом — делать было нечего — пришлось возвращаться. Вернулся он, охваченный более сильной лихорадкой, чем в первый раз, но передал согласие Амнэрис видеть Бога Справедливости, из чего следовало, что теперь нагоняй задала или пообещала задать слуге госпожа.
— С-сюда, — пролепетал он, впуская великого гостя в огромный зал, несмотря на проникающее через многочисленные широкие окна потоки света, здесь было достаточно темно от черноты стен.
Дверь слуга оставил открытой, вскоре в нее вошла Богиня Амнэрис, холодная и прекрасная, как статуи из Черного камня, расставленные в зале. Она безразличным взглядом удостоила гостя, расположившегося в кресле, и, с расчетом на быстрое расставание, сама заявила о своей занятости.
— Зря ты не веришь моим слугам, что ж, говорю непосредственно: я, действительно, занята.
— Составлением плана для очередного намека вашему потомку о своей силе?
Амнэрис замерла на месте, такого ответа она не ожидала, не то, чтобы она предполагала о неведении Великого Бога Справедливости, но скорее, была поражена тем, что он хотел обсуждать это. Выбора не было — она прошла в зал и села в кресло напротив.
— Он твой потомок, а не мой!
— Неужели? А я? — наигранным голосом возразил Бог Справедливости. — Кто же тогда я?
— Ну, хорошо, он наш потомок — доволен?
— Пока нет. Я пришел сюда не затем, чтобы констатировать это, но затем, чтобы спросить: сколько это будет продолжаться?
— Столько сколько нужно.
— Что еще вам нужно, если Георгий Амадос Ти-Ирис и так уже мчится к вашему храму?
Амнэрис улыбнулась.
— Он не сможет сюда добраться, даже если будет умолять Эдвина перенести его сюда. Да, и если он воззовет к тебе, я уверена, что ты не поддержишь его, — она вопросительно посмотрела на Бога Справедливости, но теперь улыбнулся он.
— Уверены? А я нет.
— Но это мои владения! Ты противоречишь сам себе!
— Ни в коей мере, если того будут требовать безотлагательные обстоятельства…
— Какие еще безотлагательные обстоятельства?! Неужели ты считаешь, что его наглое стремление поквитаться со мной таковым является?!
— О! Боюсь, вы находитесь в не меньшем заблуждении, чем он. Ну, ладно еще Тасмир, но вы! Не ожидал!..
— Что ты хочешь этим сказать? Что он не думает о мести?
— Послушайте, если я согласился с тем, что Тасмир станет его учителем, то исходило это вовсе не из того, что именно он помог ему, а потому, что это отвечает сущностным началам Георгия. Конечно, месть, была нормальным явлением для Эдвина Антвелле, но не теперь, для Бога Добра и Милосердия.
— Да, если только ты или кто-либо еще не вмешиваются!
— И все-таки, даже если Тасмир может мстить, из этого не следует, что и его ученик мстит, тем более сейчас, когда повода для мести нет.
— Как это нет? А его победа над моим… не совсем учеником? Они же, и он, и учитель, решили, что я затеваю войну. Думаешь, они не горят желанием пресечь все возможные заговоры?
— Ну, а вам то, что? Неужели боитесь, что они что-то раскроют?
В глазах Амнэрис промелькнул страх, но лишь на мгновение.
— И ты веришь в эти заговоры?
— Скорее не так — я не могу понять: зачем он, этот заговор?
— Какой заговор? О чем ты, Амедео?! Нет, никакого заговора.