Венец Бога Справедливости

Шихматова Елена

— Но мы же вместе решили…

— Неправильно решили! Если во дворце тот, о ком мы думаем, то лучше быть готовым к встрече с ним.

— Да, пожалуй ты права.

На какое-то время все замолчали, раздумывая над планом дальнейших действий. Даже Яромир пытался что-то нарисовать в уме, но у него мало что получилось, да, собственно он и не знал, что можно предложить в этом случае, в такой стране, и при полупонятных обстоятельствах. Никак не думалось и Амариллиде с Лидией, первую пугала сама мысль бегства, вторую его продолжение.

— Мой план таков, — сказал, наконец, Георг. — Мы воспользуемся услугами змия до конца болота, а потом пойдем пешком.

Знаю, это будет не увеселительное путешествие, но полное опасностей и неудобств.

— Что ж, я согласна, а мой народ поможет нам.

— Насчет этого, — печально сказала Руфина, — я не уверена.

— Почему?! — удивилась Амариллида.

— Вполне возможно, что эльфы запуганы всеми нововведениями, одни наместники чего стоят — они, ведь, опираются на силу армии, новой армии, все офицеры и большая часть солдат старой уволены, очень много приглашено наемников из Западной страны эльфов, и это при условии, что там сейчас фактическое безвластие.

— Откуда ты это знаешь? — почти шепотом спросила Амариллида.

— Жители Велишенки рассказывали, они много чего говорили, о чем лучше не вспоминать.

— Но, если народ запуган, — продолжала настаивать Амариллида, — значит, они охотно согласятся помочь, помочь своей королеве!

— Королева умерла для них, а самозванка, якобы несущая тот самый перстень королевы, вполне реальный и опасный персонаж, — сказал Георг. — Слухи об этой самозванке успешно распространены, и предприняты меры по ее поимке.

— Но… как они узнали о перстне, я ведь так понимаю, он здесь не столь давно?

— У нашего королевского мага, — пояснил Георг, — прекрасные способности ощущать восстановление прежних силовых линий в Идэлии. Собственно, поэтому на нас и охотятся, он и Алисия боятся неожиданной бури, а ведь их корабль еще не достроен, и очень не устойчив на воде.

— Тогда при чем здесь ты?

— Я? Возможно и не причем, пока это только мои догадки, но если они верны, то это очень усугубляет всю и без того неблагоприятную ситуацию.

— Кто вообще правит миром? — чуть не плача тихо спросила Лидия. — Точно не Бог Справедливости.

— Ты не права Лидия, — тут же возразил Георг, отчего девочка даже испугалась: она думала, что никто не слышал ее. — Справедливо противостояние в мире, оно залог развития и жизни. Если есть огонь, значит, есть вода, способная его затушить — это универсальный закон Природы. Вопрос в том, что окажется огнем, а что водой…. Идемте к болоту — нельзя терять время.

Никто не стал возражать, Георг и Руфина пошли первыми, эльфийки следом, за ними Яромир, несколько опечаленный такой философией бытия, единственное, что слегка порадовало его: теперь он понял, почему верховным богом был Великий Бог Справедливости. "Как же тяжко ему, наверно, приходится, — думал мальчик, — тут того и гляди, как бы ни была перегнута палка в ту или иную сторону, и как бы миру в этом противостоянии не наступил конец"

"Помнишь песню во славу Амнэрис?" — спросил Георг Руфину достаточно привычным уже для них способом общения, на уровне мыслей.

"Помню"

"Возможно всё в огромном мире:

Возможны радость и покой,

И в государстве правый строй.

Но лишь добро пребудет в силе —

Тогда зачем с собой бороться?

Где всё возможно в этом стиле?..

Но так ведь можно расколоться!
–

И встряска всем нужна порой:

Она добро в душе разбудит,

Заставит думать и искать,

В себе благое развивать.

Тогда всё то, что вдруг наступит,

Не чем-то данным, непреложным,

Но достояньем, счастьем будет,

В трудах добытом вами должном.

И вот, что значит "благодать".

"Да — а, — протянула Руфина, — получается, все это просто дар свыше, возможность, наконец-то осознать счастье бытия и истинную благодать. Хотя мне все-таки не хочется верить, в то, что это одобренный свыше план нашего воспитания.

"А кому хочется?"

Некоторое время они молчали, угрюмо смотря то под ноги, то на показавшееся вдали болото, или, как его еще именовали "темное озеро", над ним то и дело мелькали черные точки — бессменные стражи-змии. Словно цепные псы, змии в своей пугающей свирепой силе могли принести вред как паразитам, кишащим в мутной воде, так и своим хозяевам, лестно предоставившим им в свое время неплохую косточку, но что-то сдерживало их потребовать лакомой грудинки. Змии покорились этой силе, приняли условия служения на границах Идэлии, только сначала это была власть Берендора, покровителя страны эльфов, а его появление положило конец существования Мрачного озера. Потом сдерживать змиев стала власть перстня королевы, едва был заключен договор с Зору и фактически расторгнут договор с Берендором. Именно поэтому эльфы так старались воссоздать перстень, ведь страх с момента его пропажи в великую войну не покидал их. Что если змии каким-то образом поймут это — тогда прощай, прекрасное мирное время — вновь придется вести войну, жестокую и кровавую. Но этого не произошло, ибо перстень существовал и тот, кто создал его, не пытался разрушить свое творение. Лишь однажды они поколебались, когда пошатнулась твердость и власть самого перстня. Змии пересекли границу темного озера, переходной лини, но поселений, близких к болоту, было сравнительно не много — и мало кто обратил на это внимание, тем более, что змии скорее вели себя так, словно они заблудились…

"Как думаешь, — прервал молчание Георг, — а нам позволено что-либо, выходящее за рамки границ?"

"Не думаю. Если, конечно, тебе не говорили об этом"

"Нет, ничего такого"

"Значит, пора великих испытаний еще не настала, а, может, и, проходя их, как раз нельзя отступать от правил"

"Значит, все, как обычно. У нас есть только надежда, что мы окажемся сильнее"

"На это надо не надеться, а в это надо верить, твердо"

"И выполнять"

"Кстати, насчет надежды. Во времена великой войны очень известна была песня, написанная эльфом по имени Артур Климов. Знаешь ее?"

"Что-то не припомню. Споешь?"

Руфина улыбнулась и негромко запела — голос у нее был приятный и хорошо поставленный, так что к ней тут прислушались и эльфы.

— Когда померкнут лучи солнца,

Погаснут звезды и луна,

Померкнет свет в домов оконцах,

Свеченье слабое пруда,

И даже разум замутненный

Не сможет речи подобрать,

И ты, как путник утомленный,

Не сможешь больше с места встать.

В плену несметной жуткой тени

Ты вспомнишь света красоту,

Ты вспомнишь, что вдвоем хотели,

Ты вспомнишь жизнь, свою мечту.

О, небо, небо, ты не скрылось —

Ты где там, в густой тени,

Но я хочу, что б ты открылось,

О! Землю, лучик, осени!

Я верю, верю: будет солнце,

Оно, конечно же, взойдет!

Увижу свет в твоем оконце,

Где так же верят: друг придет.

Вставай, вперед, не нужно падать,

Но нужно сил вперед идти!

И с тьмою можно, можно сладить —

В надежде светоч обрести.