Венец Бога Справедливости

Шихматова Елена

— Ты не могла сказать мне правду?

— Нет, не могла.

— Значит, и я сейчас не могу всего рассказать.

— Я понимаю.

— Могу лишь сказать, что уверен: тот маг — Син Балскове…

— Что?! Но… он умер.

— Значит, не умер. Я был в прошлом, Руфина, и видел зверя, которого он создал, по описанию, точь-в-точь нынешний демон в Идэлии.

— Возможно, кто-то, просто воссоздал чудовище Балскове.

— Возможно. Тогда это — очень умелое копирование под самого Балскове, а о серьезных способностях нашего загадочного мага говорит ещё и

тот факт, что завеса вкруг усыпальницы была основана на двух законах Природы, прибавь к этому еще пять в создании зверя. Уже семь, и лишь о четырех из этого списка известно в Долине.

— Но откуда тебе известно это? Из послания?

— В послании сокрыта бездна информации, но непосвященному оно ничего не откроет, в том числе и то, как стать Богом, поскольку написано на священном языке, языке Богов. Хотя, то, что Богом нельзя стать, не имея к этому связи с Природными началами, и так понятно.

— Прости, конечно, Георг, но ты сам выдаешь себя: о неизвестных в Долине законах Природы тебе могли сообщить только сами Боги.

— Это я и не хочу скрывать от тебя.

— Значит, тогда тебя исцелила…

— Сама Камилла.

Некоторое время они молчали, Руфина восхищенно смотрела на Георга, но все-таки говорили они о прошлом, тогда как теперь огромную проблему представляло грядущее.

— Георг, а что здесь-то делать? Что будет с королевой Амариллидой?

— Я не знаю, она, наверняка, захочет вернуть себе трон — это понятно, но как этого добиться?! Однозначно, мы сделаем все возможное, вопрос в том: хватит ли наших сил, не так уж их и много.

— Может, попытаться бежать из страны? И уже с союзной военной помощью возвращаться?

— Военная помощь — это хорошо, верная опора, но идти отсюда до границы… — путь не близкий. Да, и королева, чувствую я, вряд ли согласится.

— А если… воспользоваться змием? До самого Сияющего города?

— Это вариант. Вряд ли Балскове и Алисия поднимут на нее войска в столице, к тому же теперь у нас есть Перстень королевы, если он признает Амариллиду, то мы сможем опираться не только на собственные силы, но и на реальный атрибут власти.

— Значит, оставим пока этот план?

— Да, остановимся на этом — теперь бы только ночь пережить.

Они встали и направились обратно к костру.

— Как будем вести пост?

— Быть может, лучше попросить об этом ночных обитателей леса? — вопросом на вопрос ответила Руфина. — Нам всем нужно выспаться и отдохнуть.

— Я не против, осталось только убедить в этом нашего Яромира — для него это мотив из далекой сказки.

Спуск к реке был и высоким и крутым, так, что Руфина, то и дело подбирая подолы длинного платья, чуть отстала, и вдруг, неожиданно вскрикнула — Георг мгновенно развернулся и успел поддержать ее, она согнулась в три погибели, держась за сердце, тяжело дышала.

— Что случилось?

— Не знаю, — отрывисто ответила драконица.

— Сядь. Вот так. Что-нибудь болит? Может, тебя кто-нибудь укусил или ты на что-то наступила?

— Нет, — прошептала она побелевшими губами, — сердце… так больно кольнуло.

— А раньше такое было?

— Нет, не знаю — не помню.

Георг, не выпуская рук Руфины, хотел, было, опуститься рядом нее, но тут же привстал.

— Что это? — Георг наклонился и, нащупав в траве предмет, поднял его. — Это браслет! — радостно воскликнул юноша, — посмотри на руку!

Руфина, не веря своим глазам и ощущениям, как и его словам, неуверенно потрогала запястье — браслета, действительно, там не было. Даже забыв о боли, которая впрочем, утихла также быстро и неожиданно, как появилась, она радостно улыбнулась, хотелось еще что-то сказать, но на то не было ни сил, ни возможности: ей ежесекундно приходилось глотать ручейки слез. Говорил Георг, стоя подле нее на коленях.

— Тасмир был прав: он сказал, что я скоро увижу твое освобождение!

— Я… я свободна?

— Да, Руфина, да! — Георг взял ее за руки. — Это же здорово, я так рад за тебя!

Руфина словно в полусне смотрела на Георга, он улыбался, радовался ее освобождению, которое она с трудом осознавала.

***

Уход Георга, а потом и Руфины поначалу смутил эльфов, но обсуждать они это не стали, к тому же у Лидии появилась прекрасная возможность расспросить "странного мальчика" про перстень, столь похожий на тот самый перстень королевы, который она давно приметила на его руке. Если это и не был тот перстень, то всё равно он был как-то связан с ним: идэлийцы еще с момента исчезновения одного из символов королевской власти, хотели создать хотя бы подобный ему, сначала с меньшим потенциалом магии, потом просто повторяющим очертания, но ничего не получалось — все экземпляры рассыпались на мелкие кусочки. Почему же не соединялись заново алмазное колечко и черная гростовая лапка, сжимающая жемчужный глаз? Для всех это оставалось загадкой, даже маги Долины Времен Года ничего не могли сделать, в конце концов, королева Идэлии Арина повелела создать обычный перстень с изображением герба.

Лидия, шепнув о подмеченном ею сходстве матери, подошла поближе к костру, чтобы добавить новых дров и укомплектовать прогоревшие длинные бревна. Амариллида меж тем сама повнимательней пригляделась к перстню. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Яромир накрыл перстень другой рукой, он, конечно, помнил о своем благом намерении вернуть его истинным владельцам, но страх быть вновь куда-нибудь перенесенным сейчас диктовал условия.

— Яромир, верно? — спросила Амариллида, обратясь к мальчику.

— А?

— Ты ведь Яромир?

— Да.

— Скажи, пожалуйста, Яромир, только не обижайся, этот перстень, что ты носишь на правой руке, откуда он у тебя?

Мальчик молчал, понимая, что скрывать что-либо бессмысленно: перстень узнан, но и отдать его он не мог.

— Да, это тот самый перстень королевы! — запальчиво ответил Яромир, загнанным зверьком посмотрев на женщину, умоляющим тоном он продолжал. — Но я не могу отдать его вам. То есть он мне не нужен, просто, отдать — значит, снять, а я не хочу опять к Зору!