Венец карьеры пахана
Шрифт:
Его дом стоял отдельно от основных трасс, к нему вела узкая дорога, усыпанная щебнем. Но только на первый взгляд казалось, что решение Фартового обустроиться здесь выглядело недальновидным, в действительности же законник всегда продумывал каждый свой шаг, а к такому делу, как собственное жилище, относился с особой заинтересованностью. В первую очередь жилье должно отвечать требованиям безопасности, — в такую глушь случайные люди не приходят, и чужой должен быть виден за версту.
В полукилометре от дома Фартового стояли две сторожки, в них круглосуточно несла вахту пристяжь Георгия Георгиевича, сообщая ему о всяких подозрительных перемещениях в округе. Так что у старого вора был полный резон обустроиться именно здесь.
Раз в месяц к его дому подъезжала черная «Волга», за рулем которой сидел крепкий мужчина лет шестидесяти с густой седой шевелюрой. И в пристяжи Фартового ему тут же подобрали соответствующее погоняло — Сивый! О его приезде охрану извещали загодя, а потому машину Сивого не тормозили, и она беспрепятственно подъезжала к дому.
О приятеле Фартового было известно немного, — отставной военный. Поговаривали, что в настоящее время он является консультантом в какой-то коммерческой конторе. Во всяком случае, он производил впечатление весьма влиятельного человека, по тому, как посматривал на окружающих, чувствовалось, что в прежние годы в его руках была сосредоточена немалая власть.
Среди окружения Фартового ходил упорный слушок, что прежде этот мужчина знался со спецслужбами. Будто бы кто-то однажды видел его на выезде из города, когда проходила плановая проверка документов, и тот, не вылезая из машины, сверкнул какой-то авторитетной ксивой, предварительно отчитав остановившего его капитана. Тому ничего не оставалось делать, как только приложить руку к козырьку и молча выслушать нарекания.
Но времена изменились, теперь союз между вором и человеком из силового ведомства никому уже не казался странным, идущим против всех понятий. А ведь лет двадцать назад за подобную дружбу можно было поплатиться не только короной, но и жизнью. У приближенных Батяни не хватало духу усомниться в его действиях, а потому машину гостя всегда провожали с большим почтением.
Обычно Сивый подъезжал в конце недели, ближе к вечеру, уезжал незаметно, когда стрелки часов переваливали далеко за полночь. И всякий раз Фартовый провожал его до порога и не уходил до тех самых пор, пока машина гостя не скрывалась за деревьями. Подобной чести не удостаивался ни один из его визитеров.
В этот раз встреча должна была состояться почему-то в понедельник. День сам по себе не очень-то и веселый, а кроме того, обычно именно по понедельникам Фартовый выбирался в город, чтобы лично убедиться в том, что отлаженный механизм сбора дани с коммерсантов работает без перебоя. В его появлении на точках присутствовал определенный воспитательный момент. Стоило только несговорчивому торгашу увидеть Батяню, как все недоразумения между ним и быками улаживались сами собой. Так что Фартовый являлся важной регулирующей единицей.
По понедельникам проводились и встречи со смотрящими районов, где вырабатывалась стратегия на ближайшую неделю. Однако в этот раз Фартовый отменил прежние договоренности, сославшись на то, что у него намечено весьма важное дело.
Машина Сивого подъехала к воротам, которые тотчас раздвинулись, пропуская гостя вовнутрь. Это было еще одно исключение, которое Фартовый делал для своего гостя, все прочие оставляли машины за пределами двора.
Заметив подъехавшую тачку, Фартовый поманил к себе пальцем Андрея-Кариеса и строго распорядился:
— Вот что. Поедешь на сходняк вместо меня.
Андрей не сумел сдержать довольной улыбки. По-своему это была серьезная заявка на предстоящее лидерство, Фартовый представлял его перед смотрящими районов как свое доверенное лицо. А им следовало смириться, хотя каждый из них хотел бы оказаться на месте Кариеса.
Будто бы угадав его мысли, Георгий Георгиевич продолжил, слегка посуровев:
— Ни перед кем не тушуйся. Будь самим собой. Если я тебя отправил, следовательно, так надо. Ты меня хорошо понял?
Андрей уже не сумел сдержать счастливой улыбки, выдохнул и сказал гордо:
— Понял.
— Держись достойно. Смотрящие районов народ ушлый, промахов не прощают. Так что авторитет нужно завоевывать. Но хочу сразу тебя предупредить, если надумаешь меня кинуть или захочешь вести свою игру… Убью! Ты меня понял?
— Да, — сглотнув, кивнул Кариес.
— Иди!
Потеряв к Кариесу интерес, Фартовый направился к гостю, вылезавшему из машины.
Мужчина, распахнув дверь, сначала ступил обеими ногами на брусчатку, выстилавшую двор, а потом, чуть пригнув голову, вышел из салона. Скупо улыбнувшись, он распрямил спину и зашагал навстречу Фартовому.
Шел Сивый медленно. Со стороны казалось, что даже с некоторой ленцой. Но в действительности это было не так, просто он вообще никогда не торопился. Человека, которому под шестьдесят, нечасто можно увидеть куда-то спешащим. Даже не в силу его физиологических ограничений, а потому, что вся жизнь воспринимается им с философским спокойствием. Вид старого человека как бы говорит сам за себя: «Меня ничем не удивишь, все это я уже видел».
Люди, которые никуда не торопятся, живут дольше, а по тому, как Сивый держался, как себя вел, как ходил, можно было подумать, что он запрограммирован на бесконечность.
Хозяин и гость поздоровались.
— Ты с новостями, Прохор?
— Есть кое-что, — неопределенно ответил Сивый. И, посмотрев на двух парней, сидящих за столом у двери и перекидывающихся в карты, добавил: — Давай поговорим об этом в комнате.
Дом у Фартового был небольшой, четыре комнаты на первом этаже и три на втором. Но Георгий Георгиевич присмотрел лично для себя небольшой уголок в пятнадцать квадратных метров, который едва ли не на половину был завален книгами. Здесь же стояла его кровать. Вот, собственно, и весь быт вора. В остальные комнаты он мог не заходить неделями, но не терпел, когда пыль скапливалась пластами.
— Твои мальчики догадываются, кто я такой? — спросил гость, шагнув в комнату.
Фартовый насторожился.
— Ты что-нибудь заметил? Никто, по-моему, не знает, что ты Тарасов.
Гость пожал плечами.
— Ничего определенного. Только ощущения, — и, улыбнувшись, добавил: — А они, как правило, меня не подводят.
— Объясни.
— Охрана меня что-то уж очень внимательно разглядывает, прежде такого интереса к своей персоне я не замечал.
Фартовый отмахнулся.
— Брось! Они уже привыкли к тебе. Ну что там у тебя, рассказывай, — потребовал он нетерпеливо.